Села на край ванны и резко соскочила, от прострелившей боли внизу живота. Стиснула зубы и не позволила себе разреветься.

– Не скули, как баба, Виноградова. Будь… ну, сегодня можно побыть ведьмой для разнообразия. Не всё же Прокопенко ошибаться в прогнозах.

Усмехнулась собственному отражению и принялась умываться, жмурясь всякий раз, когда сознание подбрасывало особенно яркие картинки, связанные с ощущениями прошлой ночью.

В отделе царил беспросветный мрак, что было обычным делом в моменты плохого настроения Жутобелки. Он снова чихвостил подчинённых в хвост и в гриву. И вроде бы ничего удивительного, всё, как и всегда, но Прокопенко встретил меня фразой:

-–Тебя, мать, Ваклонский искал. Просил зайти.

-–На кой? – хмуро спросила я, чуя неладное.

-–А то Всеволод отчитывается, ––хмыкнул Женька, сгребая со стола бумаги. – Но он был в плохом настроении.

Это я и так видела. Жутобелка умеет нагнетать атмосферу, когда не в духе. Весь отдел, как на иголках.

Глубоко вдохнула и сразу направилась к начальству на ковёр, перебирая варианты тем для бесед, но никак не ожидала, что он станет нервно разгребать какие-то дела в шкафу и метать в меня странные взгляды.

– Слушай, – выдохнул наконец. – Я знаю, служба здесь для тебя многое значит… – майор сжал губы, чем вызывал непреодолимое желание заткнуть уши. Я знала – если он так делает, значит дальнейшая фраза не понравится нам обоим. – Мне звонил Арестов. Ты нужна ему, как специалист. В штабе. И в силу некоторых причин, я не могу отказать. И ты не можешь.

Сердце грохнулось в пятки от последних слов. И дело не столько во том, что я не имела права выбора, а в том, что сам Ваклонский не мог отказать товарищу… и дело тут не в дружбе. Когда речь заходит обо мне, шеф не стесняется выражений и может родной маме маршрут нахер объяснить.

– От одного до десяти, – спрашиваю сухо.

Жутобелка швыряет обратно на полку какую-то папку, протягивает руку к лицу, жмурится и с силой сдавливает переносицу. У шефа сильно болела голова, что было последствием усталости. Кажется, кто-то работает на износ.

– Пять, – выдыхает наконец. – Я не знаю в чём твоя задача, но там не так всё плохо. Пойдёшь в отдел аналитики, будешь сидеть в офисе бумажки перебирать.

– Я и аналитика? – вскинула я бровь, шаря по своим карманам. Точно помню, что где-то было обезболивающее, которое сегодня утром схватила, дабы устранить неприятные симптомы болезни по имени «Взрослая жизнь». – Ты же знаешь, я хоть и не дура, но на земле работать мне куда проще.

Под усталым взглядом прошла к столу, налила из графина в стакан воды и протянула начальнику вместе с найденной таблеткой. Он, не задумываясь положил её на язык, надкусил и запил водой.

– Спасибо. Если захочешь вернуться через полгода, я буду рад, но лучше, конечно, чтобы ты осталась на тёплом месте, без ежедневного риска схлопотать пулю или ножевое.

Я поморщилась, но не стала возражать. Мы оба знали, что этот разговор может затянуться, а у меня ещё дел по самое горло.

– И когда приступать? – вздохнула я.

– Где-то через неделю. Пока работай, как привыкла, – Жутобелка прошел к столу и достал из верхнего ящика серую папку, которую протянул мне. – Здесь информация для вашей группы о событиях в торговом центре и видеозаписи. Арестов передал. На мой взгляд ничего существенного, но мало ли что твой молодой гениальный мозг вытянет из всего этого.

Я оторвала взгляд от папки и посмотрела на Ваклонского.

– Момент проникновения спецназа тоже есть?

– С какой целью интересуешься? – усмехнулся майор.