Сколько ты выпила, Лиза? Сколько, вообще, нужно выпить, чтобы тащить в постель мужика?

Я склоняюсь к её губам, прикасаюсь и… растворяюсь в ней. Смешиваюсь всеми чувствами и испытываю только одно желание, которое затмевает разум – обладать ею.

Я хочу обладать ею безраздельно.

Сам не замечаю, как вжимаю её собственным телом в железную дверь, как жадно глотаю выдыхаемый воздух и толкаюсь языком навстречу чистому удовольствию.

Кто тебя придумал такую изумительно вкусную?

А в ответ на мысленный вопрос только жаркий стон, мгновенно мною поглощённый. Даже волосы на загривке отреагировали на этот будоражащий звук.

И нет никаких сил оторваться. Нет никакого желания разорвать прочный высоковольтный контакт, которым меня шарахнуло прямиком в мозг.

Под звуки сладких поцелуев забрякали ключи, вытянутые Лизой из заднего кармана джинсов свободной рукой. Второй она крепко сжимала ворот моей рубашки и, чёрт возьми, меня это заводило похлеще любого приватного танца.

Долг и желание просто разрывали меня пополам. Именно по этой причине, я не позволил ей приложить ключ к терминалу. Перехватил запястье и прижал к прохладному металлу. Войду внутрь и точно не остановлюсь.

– Что ты делаешь со мной? – шепчу в раскрытые губы.

Никогда не думал, что от женщины так может ехать крыша.

– Это ты меня с ума сводишь, боец! – отвечает низким сексуальным голосом.

Я? Да ты же как личный демон, Виноградова! Наваждение, мираж, сама секс! Усмехаюсь в эти сладкие губы и убеждаю себя оторваться. Опомниться! Но то, что проворачивает эта охламонка в следующий миг просто выбивает почву из-под ног. Свободной рукой она принимается расстёгивать на рубашке пуговицы, не забывая потрогать тонкими пальцами кожу, вызывая головокружение и томление. Это было тем самым, что заставило обо всём на свете забыть.

Вжался в неё бёдрами, желая ощутить, смял уже припухшие губы и отобрал ключ, чтобы самому открыть эту чёртову дверь.

Я буду жалеть весь остаток своей жизни, если не возьму её. А я не грёбанный мазохист, чтобы терпеть резь от неудовлетворённости в штанах и мечтать, как девица о том, как всё могло сложится.

Она въелась в меня, пропитав насквозь. Её уже не вытравить. Да я и не хочу…

Ввалившись в нутро подъезда, мы, наверное, собрали все стены. И в лифте тоже. Только внутри было не до стен. Обувь, вещи, ключи, документы. Всё летело чёрт знает, куда. Плевать. Только добраться до мягкой сладкой кожи, уложить на спину, смять волосы, ощутить влагу, кричащую о том, что меня хотят так же сильно, и войти. Одним толчком до упора, чтобы услышать… крик.

Крик в губы, который разорвал тишину в тихой квартире. Ногти вцепились в плечи с такой силой, что стало очевидным, что останутся следы. И взгляд. Затравленный, полный боли и…

– Не может быть, Виноградова… – выдохнул я и тут же вышел из неё, чтобы разглядеть в полумраке следы крови на бёдрах.

– Твою мать, кто бы сказал, что это так больно ни за чтобы не повелась на это притяжение.

Она положила ладони на живот, перевернулась на бок и свернулась в клубок.

А я продолжал, смотреть на неё, как баран, не понимая, где именно нагрешил. Нет, ну… С одной стороны понятно, что мужа у неё нет и поведение хоть и фривольное в отношении мужиков, но не критичное. В смысле, интима-то не было ни с кем.

– С какой ты планеты, Лиза? О таком предупреждать надо! – едва не рыкнул я, но вовремя сдержался.

Вздохнул, получив в ответ тишину, лёг рядом и обнял за плечи, чтобы мягко их погладить. Такое нужно в срочном порядке исправлять, да и желание никуда не делалось. Там всё по-прежнему каменное и нетерпеливое.