После обеда ее облепили почти друзья, просто знакомые и те, с кем Влада лишь здоровалась. Все пытались выяснить, зачем она пошла на такой шаг. Никто не говорил вслух об опасностях, легендах и прочих предрассудках, связанных с Завесой, но в воздухе и без слов витал всеобщий страх и легкое преклонение перед Владиной отчаянностью. Не подошел только Ярослав. Он исчез из теплиц слишком незаметно. Просто в какой-то момент Влада поняла, что его нет. Пошел к ней. Сердце болезненно кольнуло, и девушка поспешила вернуться к другим разъедающим мыслям – как быть дальше. Как рассказать родным. Как провести эту последнюю неделю. Почему-то Владу не покидало ощущение, что она уезжает навсегда. Не на год, как предложил Виктор Евгеньевич. И не на пару лет, если решит продолжить работу в южных теплицах. А на всю оставшуюся жизнь. Сколько бы ей ни оставалось.

Влада точно решила – прощаться и общаться с родными с завтрашнего дня. А пока уединенный вечер в своем доме, где было столько счастья и столько слез. Столько встреч и разлук. Столько любви и печали. Столько воспоминаний. Детских – как она играла на прабабкином полу в резные деревянные игрушки. Подростковых – как забегала в гости между уроками в школе и болтала обо всякой ерунде. Взрослых – как переехала сюда совсем одна и стала вылеплять себя. Ту Владу, которая оказалась в настоящей точке и пока не поняла, рада она этому или нет.

Девушка выпустила из-под платка гриву рыжих волос, заложила их за уши и принялась заниматься домашними делами. Звенящая тишина давила как никогда, и о своем решении уединиться она пожалела в первые же минуты. А с другой стороны, сколько можно прятаться в толпе от себя самой? От себя не сбежишь. Даже к Завесе. Влада все равно возьмет с собой внутренний багаж, что накопился за жизнь. И, увы, этот багаж не получится растерять во время недели тряски на санях по дороге к южным границам Инверно.

В печи уютно потрескивали поленья, на столе тускло светила масляная лампа, и разогревшиеся травы под потолком начали источать нежный сладковатый аромат. Вот их жалко – такое богатство пропадет. Нужно раздать и немного захватить с собой. А еще хорошо бы уговорить старшого взять с собой образцы не только важных культур, но и вот таких – для души.

Или лучше в новую жизнь – без старых привычек? Вдруг, там вообще все будет иначе?

Влада не нашла ничего лучше, чем заняться отбором вещей. Небогатый гардероб, состоявший из нескольких пар штанов, рубашек, вязаных бабкой свитеров и пары платьев, появившихся у Влады из-за Ярослава, можно было легко забрать с собой целиком. Оставить разве что шубу, которую Влада надевала в исключительных случаях. Но почему-то хотелось перебирать, перекладывать, сворачивать и разворачивать. Занять чем-то тонкие пальцы и тягучие мысли.

Влада не сразу поняла, что за звук так навязчиво пробирается в сознание, расталкивая эти самые мысли. А когда поняла, то сердце ухнуло в пятки, холодный жар растекся по ногам и рукам, и вновь захотелось собраться в комок и завыть.

В дверь скреблись. Не стучали, не долбили, а скреблись. Так делал лишь один человек.

Влада на негнущихся ногах подошла ко входу в надежде, что ей показалось – просто ветер балуется и испытывает ее на прочность, и одновременно в надежде, что не показалось.

Не показалось. Ярослав с заиндевевшими усами и прилипшими к бороде снежинками мялся на пороге. Влада смотрела на него в упор и молчала. Не могла найти слов, не могла справиться с подступающими к горлу слезами.

– Можно войти? – тихо спросил Ярослав мягким, щекочущим слух голосом.