Очередь извивалась меж столиков, раздваиваясь где-то впереди между ближней и задней стойками. Люди стояли мрачно и плотно, плечо к плечу, бедро к бедру. Я попробовал посчитать головы и сбился. В такой знатной компании мы определенно могли переждать грозу и даже дождаться следующей. А времени и в те годы у нас было еще меньше, чем денег. Но я от рождения жил на Петроградской и всегда знал, что в любом месте встречу парочку знакомых где-нибудь неподалеку от кассы. Но в этот день поначалу мне не везло. Как написал Пончо несколько позже, стояли сплошняком чужие, сидели тоже не свои. Я прошел вдоль очереди, в дальний зал, никого не увидел. Повернул было назад, и тут он меня и окликнул. Голос я не узнал поначалу, то есть вроде бы не опознал, но почему-то загорелась шея, будто по ней провели вафельным полотенцем. Вернулся, еще раз отсканировал кишащую массу и на этот раз высмотрел-таки знакомую личность. Даже слишком знакомую.

– Здравствуй, Граф! – сказал я.

Он сидел в углу у окна, один-одинешенек в этой толпе. Другие стулья увели за соседние столики. Впрочем, он всегда ухитрялся оставаться один в самой тесной компании. Откинулся на спинку, сложил руки крестом и рассматривал меня исподлобья, словно взвешивая и оценивая. Голову же клонил набок больше по привычке. Спокойнее ему было чувствовать левое плечо у подбородка. Естественней и привычней. На столешнице стояли стаканчик с кофе и блюдечко с недоеденным пирожным. Он всегда хорошо держал вес и позволял себе побаловаться сладким. Еще лежал блокнот: закрытый и заложенный простой шариковой ручкой.

Смутившись от неожиданной встречи, я выбрал глупейший вопрос из всех возможных:

– Чем занят?

И тут он расхохотался. Беззвучно распахнул пасть, только показывая, что получил удовольствие.

– Ну ты спросил! Не видишь – трамвая жду. Подсаживайся, будем ждать вместе.

– Я не один.

– Зови всех…

Он сразу сделал стойку на Елену. Я заметил это по тому, как живо он вытянулся, выскользнул из-за столика, пропуская ее на свое место. Он всегда интересовался девочками, и они вешались на него, как на новогоднюю елку. Там, на службе, он наверняка изголодался по «общению»: когда-то мы называли это действо именно так. Но прошло уже несколько месяцев после дембеля, и весь Большой проспект, вся Петроградская сторона были к его услугам. Зачем же ему еще одна, да к тому же чужая?..

Вдвоем с ним мы протиснулись к стойке и принесли четыре чашечки кофе. Я остался с ребятами, а Сергей снова нырнул в толпу. Он входил в нее без усилий, и она пропускала его без сопротивления, но тут же мягко смыкалась, не оставляя следа… Вернулся с бутылкой и стаканами. Три, составленные один в один, держал в руке, четвертый звякал на горлышке.

Мы с Мишкой полезли в карман за деньгами, но он укоризненно покачал головой. Мол, не суетитесь, друзья, еще все впереди. Да, ему очень понравилась Лена, и он собирался задержать нас как можно дольше. Но мне это было тоже на руку. Я хотел объясниться с ним, разобраться в прошлом: разложить и расчислить. Мне казалось, что на людях нам обоим говорить будет удобнее и легче. Тогда мне почему-то мерещилось, что у меня уже есть прошлое… Лена сидела на стуле, мы втроем пристроились на подоконнике. Сергей разлил, я передал порцию каждому. Граф поднял стакан, салютуя компании, и подмигнул мне: «Со свиданьицем!..»

В тот вечер, помнится, мы просидели в кофейне достаточно долго… Да, дорогая, именно здесь, где вы теперь командуете кофейными чашечками, креманками для мороженого да стаканами сухого и кислого. И хорошо, что посетители сейчас лишь пробегают. А то кому бы я выворачивался до донышка, распутывал сложную часть моей жизни… А двадцать лет назад мы просиживали здесь часы, если не сутки…