На поляне посреди леса стоит большая русская печь с трубой и топкой, куда дрова кладут.

– Ой, печка!

– Вот! А мне говоришь, что света белого не вижу. – Стеша хитрит: печку она заметила первой, потому что знала о ней.

Это странно – печь посреди леса. Кого ей тут греть? Но Маша совсем не удивляется. Подходит и спрашивает:

– Печка, печка! Скажи, куда гуси полетели?

– Съешь моего ржаного пирожка – скажу, – раздаётся утробный голос из устья.

– О, ржаного! – морщится нянька. – У моего батюшки и пшеничные не едятся!

Стеша едва сдерживается, чтобы не прокомментировать для «дорогих подписчиков» такой глупый поступок. Да возьми ты пирожок, не обижай печку! Она печёт, старается, а есть в лесу некому, вот и потчует с долей шантажа.

Решив, что комментарии она добавит при монтаже ролика, Стеша протягивает руку:

– Давай мне, я съем.

Ей хочется попробовать пирожка от сказочной печки. И кроме того, это понравится зрителям.

– Благодарствую, что не побрезговала моим угощеньем! – гудит печка.

Прямо в раскрытые ладони из устья выпрыгивает пирожок, румяный, масленый и горячий. Он с картошкой, лучком и перцем – очень вкусный.

– Зря отказалась, – упрекает Стеша, – пальчики оближешь!

Маша задирает нос:

– Стану я ржаной есть! И не подумаю.

– Какая ты упёртая. Даже ради спасения брата не хочешь выйти из своей зоны комфорта.

– Ты, Степанидушка, девица учёная, всё слова мудрёные говоришь, – округляет глаза Маша. – Гляди-кась, яблонька. Сейчас у неё про братика спрошу!

Она подбегает к дикой яблоне, сплошь усыпанной мелкими красными плодами.

– Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси полетели?

– Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу.

– У моего батюшки и садовые не едятся!

– Как знаешь, – шелестит листвой яблонька.

– Опять мне приходится за неё впрягаться, – бурчит Стеша. – Давай мне своё яблочко, я попробую.

– Что же, бери, коли не брезгуешь!

Она срывает яблоко, надкусывает и укоряет Машу:

– Напрасно не стала. Хоть и мелкие, но сладкие и сочные.

– Больно надо! Не желаю лесные яблоки есть.

– Не желаешь, значит, топаем дальше.

Стеше кажется, что она уже когда-то ела ржаной пирожок с картошкой и грызла дикое яблоко. Только вот когда и где? То ли во сне, то ли в далёком детстве. Ну, не совсем далёком, ведь ей всего шестнадцать, но давно, если она всё напрочь забыла.

В лесу свежо, прохладно и чисто. Зеленеют полянки, ещё не изгаженные цивилизацией, шумят вековые деревья. Подписчики одолеют вопросами, где Стеша отыскала такой райский уголок.

Где-то поблизости плещется вода. Девочки прибавляют ходу и оказываются на берегу реки, удивительной, сказочной. Вместо воды течёт по камням молоко, а берега её студенистые, вязкие.

Стеша окунает палец в кисель, недоверчиво вдыхает запах.

– Что это?

– Овсяный кисель, – дёргает плечом Маша и, перекрикивая шум и плеск течения, спрашивает: – Молочная речка, кисельные берега! Куда гуси с моим братцем полетели?

– Съешь моего простого кисельку с молоком – скажу.

Похоже, в этой сказке без принуждения никак.

– Фи! У моего батюшки и сливочки не едятся.

– А я попробую, никогда не ела овсяный кисель, – соглашается Стеша.

Молочная волна выносит на берег деревянную ложку и кружку.

– Я всегда думала, что кисель должен быть сладким, фруктовым, – говорит Стеша в камеру, – а этот какой-то солоноватый и густой, как каша. Но есть можно, особенно ради благой цели. – Она вытирает молочные усы и оборачивается: – Пока ты выпендриваешься, Баба-яга твоего брата съест, а у меня мама с работы придёт. Увидит, что меня нет, и рассердится.

И что хуже всего – начнёт звонить, а телефон-то вне зоны действия.