Дети переглядываются.

– Нет, мы ничего худого не сделали! – мотает головой Ваня. – Мы ягоды собирали.

– Вот и топайте отсюда, собирайте дальше свои ягоды. А будете ломаться – медведь выскочит с дубинкой.

Маша пищит:

– Ой! Медведь!

– Всё, всё, ноги в руки – и давайте отсюда, – торопит Стеша.

– Дак мы заплутали!

Она провожает брата с сестрой до стёжки, ведущей к реке и дальше в деревню, насыпает Маше и Ване в ладони крекера и возвращается к избушке.

Внутри полная тишина, и кажется, что медведя нет дома, но лишь кажется: по сюжету сказки хозяин обязательно должен появиться в самый неподходящий момент.

Камеру Стеша пристраивает на шоколадный пенёк. Проверяет, попадает ли она в кадр, и отламывает от пряничной ставни приличный, с две ладони кусок. Отщипывает чуть-чуть, отправляет в рот. Долго смакует, будто пробует экзотическую еду.

– Ребят, это о-очень вкусно! Немного напоминает тульский пряник, только в тысячу раз вкуснее. Сейчас я попробую добыть кусочек леденца от крыши. Она такая красивая, гладкая, как лёд, вся сверкает, даже жалко портить.

Стеша дотягивается до резного карниза, отмахивается от пчёл, привлечённых сладким запахом, и обламывает кусочек леденцового кружева. Откалывает краешек зубами, катает во рту.

– Груша и яблоко, – довольно кивает она, – ну о-очень вкусно! С магазинными конфетами и не сравнить. Такой яркий вкус, что…

Дегустацию прерывает рёв:

– Кто мою избушку ломает?!

Распахивается пряничная дверь, и на пороге вырастает огромный бурый медведь. Стоит он на задних лапах, как цирковой. Сходство с дрессированным мишкой добавляет красная атласная косоворотка.

Медведь хватает дубинку.

– Р-разорву!

Стеша давится леденцом, на неё нападает ступор. Волшебные слова для возвращения домой вылетают из памяти, в голове стучит мысль: «Задерёт когтями или пристукнет дубиной!»

С криком она бросается прочь от пряничной избушки, вслед летит рык: «Всё р-равно догоню!» И справа и слева мелькают деревья, грозят ветками, подставляют под ноги спутанные корни. Стеша спотыкается. Мир переворачивается, подпрыгивают толстые стволы, она зарывается носом в траву.

– Иди сюда, я тебя спрячу! – слышится совсем рядом шелестящий шёпот.

– Кто это говорит? – вертит головой Стеша.

– Это я, ореховый куст. Садись под мои ветки, я тебя прикрою.

Она видит лещину, всю усыпанную орехами в маленьких тугих чашечках, тот самый говорящий куст, который в сказке прячет Машу и Ваню.

Стеша на четвереньках подползает к кусту, и ветки надёжно укрывают её. Здесь, в безопасности, прохладе и сумраке, медведь её не заметит. Она ощущает себя орешком в гнёздышке, успокаивается и вспоминает «ваксу-бриксу» до последней буквы. Можно вернуться домой, но не бросать же сказку на середине. Не для этого она сюда пришла.

Мелькает красная косоворотка – это медведь топает мимо. Глядите-ка, на двух лапах бежит, красуется. Если бы на четырёх, догнал бы Стешу с лёгкостью.

Когда топот стихает, куст поднимает ветки и выпускает её.

– Друзья, смотрите, это говорящий ореховый куст, – радуется она, поворачиваясь лицом к камере, и только тогда понимает, что никакой камеры нет, осталась она на шоколадном пеньке возле пряничной избушки. Так испугалась Стеша, что бросила самую ценную вещь.

Меркнет солнечный день. Она представляет, как медведь ревёт и топчет камеру, как отлетают детали, как погибает вместе с картой памяти отснятый шедевр о пряничном домике.

Сколько она копила карманные деньги, просила у матери, бабушки и даже, переступив через гордость, у отца, которого в душе презирала и считала предателем. Купила вожделенную камеру, а теперь потеряла. Счастьем будет, если медведь её не заметит и не расколотит.