Через пару минут вышла Нюта, которую крепко стиснули в объятиях сильные мужские руки и зацеловали явно очень соскучившимися губами.

Если я не ошибаюсь, то ребята пробыли в командировке больше двух недель. Потому не удивительно, что Стас не выпускает из рук свою Куклу. Удивляло как раз то, что они не должны были так быстро вернуться. Я так поняла, что их тут совсем не ждали. Даже Ларина ничего не знала.

Когда вынесли малыша, завёрнутого в выписной тёплый конверт, мы сделали несколько общих фото и отправились на улицу, где поздравляли молодых родителей.

И в какой-то момент, когда я уже забыла о том, что нужно сбежать, и успокоилась, что Саша не проявляет больше никаких эмоций в мою сторону, меня схватили под локоть и повели подальше от гудящей радостной толпы.

Было бы глупо сказать, что я не поняла кто и зачем. Я просто впала в ступор, потому что не ожидала подобного. В смысле ожидала, но не так! Например, он мог бы приехать вечером и попробовать поговорить тет-а-тет или, когда все разойдутся, спокойно подойти, но не утаскивать, как отставшего слонёнка из стада.

– Что ты делаешь? – опомнилась я наконец.

Кажется, кличка Волка оправдана не только взглядом. Дикий зверь умел охотиться, чем и пользовался в отношениях с людьми.

***

Ещё тогда, при первой встрече, я отметил, что она необычная. Тихая, скромная, нежная. Таких в жёны берут, а не тащат в койку, как я. Лакомый кусочек, который удалось урвать. И нет, я не чувствую ни капли вины, а вот живот… Живот меня настораживает. Нютка нашего Демона утверждала, что ребёнок не мой. Что эта малышка сразу после её свадьбы нашла себе какого-то… Нет, на практике я убедился, что жениха-то и нет никакого, но кто знает, выдумала она его или бросила? Впрочем, мне дела нет до него. А вот растущий живот будоражит во мне самые странные чувства.

Я долго искоса смотрел на неё, пока она мило улыбалась подруге. Смотрел и отговаривал себя подходить. Мне плевать. Должно быть плевать. Но когда ноги привели к ней, я понял, что меня в буквальном смысле потряхивает.

Подгадав, когда она окажется чуть дальше от радостной толпы, я взял Алю под локоть и увёл в сторону, стараясь не обращать внимания на тревогу и попытку осторожно вырваться.

– Что ты делаешь?

– Поговорить хочу, – ответил спокойно. – Знаешь, я ведь той ночью не предохранялся, потому что кто-то сорвал мне крышу и убедил в том, что это не требуется. Не хочешь объясниться?

– Нет, – спокойное, даже холодное в ответ.

Я чувствовал, как долбится о рёбра грёбаное сердце. Понимал, что слишком остро реагирую, но мысль, что она от меня забеременела, будоражила как никогда.

– Ты мне соврала тогда, в машине, когда сказала, что это не для тебя витамины.

– Я не врала!

Скрывшись от посторонних взглядов за фургоном, я остановился, развернул Алю к себе лицом и заглянул в карие глаза. В них ещё тогда утонуть можно было, а сегодня и вовсе.

Указав ладонью на её живот, я невесело усмехнулся:

– Да? Тогда, может быть, скажешь, что ты только месяц как беременна?

Она вдруг насупилась непонимающе.

– В смысле?

– В смысле если на тот момент ты беременна не была, а мы оба знаем, что месячные у женщин на регулярной основе, а у тебя конкретно они только во второй половине меся…

Я вдруг замолчал, глядя в её глаза и вспоминая кровь на простынях. Неожиданно почувствовал себя полнейшим идиотом.

А откуда мне знать, что то были регулы?

Выдохнул и, стараясь сдерживать рык, сказал:

– Ты хоть понимаешь, что за такое можно сделать?

– Ты сейчас, вообще, о чём? – Цветочек побледнела, но упрямо сжала губы, заставив меня на миг усомниться в своих же словах.