Даже присевший на край фонтана, Дориан оказался намного выше. И, как назло, совершенно не собирался оказывать ей поддержку в исполнение его желания.

 Кира привстала на носочки и положила руки ему на грудь, стараясь оказаться ближе к лицу. Ее губы робко прикоснулись к его, и она почувствовала сильный жар. Даже не смотря на то, что от мокрого платья она испытывала прохладу, все тело будто обдало кипятком. Но она, выдержав атаку, продолжила поцелуй.

 Девушке, очевидно, была совершенно неудобна выбранная правителем поза. Как-то не слишком хочется целовать мужчину, который сидит столбом, скрестив руки и при этом не проявляя никакой ответной реакции. Он выбрал ее специально, чтобы проигрыш в глазах Мыши выглядел еще более унизительно - она тянется губами к нему, а он лишь заглядывает в прихмелевшие светло-голубые глаза, как бы принимая ласку.

— Я так и думал... — прямо в губы ей прошептал Дориан. — Совершенно недееспособная…

— Что?! Ну извините! Идите выберите себе другую жертву! С меня достаточно! Сладких сновидений, — вспыхнувший огонь мгновенно потух, будто бы Дориан вылил в него ушат воды. Жестокая реальность накрыла с головой, и оскорбленная девушка метнулась к выходу.

— Ну стой, стой, куда же ты! — рассмеялся ей вслед мужчина, а потом, подумав, поднялся на ноги и догнал залившуюся краской Киру. — Давай я покажу тебе, как это делается. На будущее пригодится.

 И, прежде, чем она успела открыть рот (а она уже начинала!) и обругать его по-новой, наклонился и погрузился пальцами в светлые волосы. От шока ли, от вина, а, может быть, оба фактора повлияли, но девушка не стала вырываться. Она так и стояла, приоткрыв в изумлении губки, и пялилась на Дориана, будто впервые увидела. Он наклонился к ее лицу медленно, растягивая ее ожидание момента прикосновения. Сам сначала разглядывал красные искорки в глазах, и лишь потом завладел нижней губой. Сначала мягко, аккуратно, он будто пробовал эту губу на вкус, как заморскую конфету. Странную, с необычными специями, но, тем не менее - вкусную.

26. Глава 26

 Кира не сопротивлялась, но и отвечать не спешила. Сначала даже показалось, что она просто в таком шоке, что у бедняги отказали все мышцы. Только глаза подрагивали, напоминая, что Мышь вполне себе в сознании.

 Мужчина положил вторую руку ей на талию и притянул ближе к себе. От нее исходил такой же уничтожающий жар, как в тот день, когда он вывесил Киру за окно. Властно, собственнически Дориан немного потянул ее голову назад, и впился в губы глубоким, практически подавляющим поцелуем.

 Сначала Кира вообще не поняла, что происходит, то ли вино играет с ней злую шутку, то ли галлюцинации навеянные кем-то из эмиров, но когда он поцеловал ее, все вышеперечисленное утратило своё значение. Кроме вновь вспыхнувшего в крови огня она почувствовала что-то едва знакомое, необычная эмоция разрасталась с огромной скоростью, заставляя тело полностью подчиниться натиску эмира. Она превратилась в безвольно висящую в его руках куклу, однако, совершенно не чувствовала чужую силу внутри сознания. А потом ее тело выдало ещё более странную  реакцию, вместо того, чтобы толкнуть наглого Дориана, в ней зажглось нечеловечески и даже не эмирски сильное, сметающее все остальные аргументы на своём пути, желание. Она ответила ему, руки легли на его шею, и сами собой стали гулять по ней, стараясь как можно ближе прижать к себе мужчину. Она выгибалась в его руках, а с губ сорвался громкий стон.

 Он даже не пытался быть деликатным с этой выскочкой. Он целовал ее слишком грубо, слишком неистово, чтобы это могло понравиться. Буквально - пытался причинить боль. Она непременно должна была вспыхнуть новым приступом ярости, но вместо этого вдруг начала столь же яростно отвечать на этот, с позволения сказать, поцелуй. Ее жаркие руки легли на шею. Крошечные, как у ребенка. Она будто этими руками под кожу ему лезла и собиралась свить там гнездо. Втрое уже, потому что первое она весьма неплохо обустроила в голове Правителя. И вообще оттуда не вылетала. Дориан осознавал, что теряет контроль. Что эти губы, эти руки, эти глаза… да, черт возьми, все это маленькое тело пытаются захватить его, подавить. Его! Эмира, повелевающего чужой волей! И это было… страшно. Честное слово, Дориан едва не застонал вместе с ней!