– Я хочу к твоим заехать на кладбище, хорошо?

– Заедем.

Снова холодный тон, словно не о его родителях речь идет.

Я молчу всю дорогу, рассматривая городской ландшафт в окно. Мы заезжаем в супермаркет, там я беру садовый инструмент, хозяйственные перчатки, пакетики семян.

– Заедем ведь к твоим, – поясняю я, заметив взгляд Андрея, брошенный на секатор. – Немного приберусь… Это быстро.

Он пожимает плечами.

На кладбище Андрей остается в машине, он мрачнее тучи.

– Иди сама, если нужно, я подожду. Недолго, хорошо, Лада?

Это только мне надо? Это ведь его родители. У нас были нормальные отношения, но слишком близкой с ними я никогда не была. Я здесь, потому что так правильно, я должна это сделать. И я рассчитываю, что их сын тоже поучаствует в почтении мертвых… Что ж… Зря рассчитываю. Может рана от потери родителей еще слишком глубокая? Скоропостижная кончина и отца, и матери даже такого сухаря выбьет из колеи… Вспоминаю флакон лекарств в спальне, вздыхаю и решаю не спорить.

– Уложусь в полчаса. Это максимум.

Андрей помогает достать из багажника пакет с хозяйственными принадлежностями, и я одна иду по кладбищенской аллее.

Это старое кладбище, здесь редко хоронят.

Деревья старые и дают густую тень. Вдоль дорожек высажены цветы – розы и петунии, здесь так тихо, красиво и умиротворенно, что больше напоминало бы парк, если бы не кресты на могилах. Запах чудесный: природа, деревья, газонная трава и никаких выхлопов. Нет сладкого запаха перегноя от цветов, зато есть душистый аромат цветов, которыми засевают клумбы.

Но день солнечный, поэтому на всякий случай я забрала из машины широкополую белую шляпу и бутылку воды. Ветерок колышет длинное платье. Зря Андрей не пошел, это лучше, чем ждать на парковке среди машин и раскаленного асфальта.

Могилы нахожу быстро.

Над ними склонились плакучие ивы до самой земли. Участок большой: здесь бабушка, дедушки, и другие, более отдаленные предки. В сени ивы прячется мраморная скамейка. Сажусь передохнуть, ива шелестит надо мной ветвями. Так жарко, что птицы примолкли, но здесь хорошо, плюс моя шляпа дает тень.

Пью воду, ощущая небывалое умиротворение и смотрю на памятники свекров. Они одинаковые, из белого мрамора. Лица на фотографиях смотрят на меня. Вокруг прошлогодние листья, жухлая трава, цветы в клумбах редкие и видно, что выросли самосевом. Обычные белые колокольчики. Конечно, Андрей не догадался бы посеять новые. А его девушкам, что были после меня, могилы предков вообще без надобности.

Я вздыхаю, надеваю перчатки и мини-тяпкой начинаю рыхлить почву, свободную от колокольчиков. Почва сухая – я лью питьевую воду, наблюдая, как струйки разбегаются по сухой земле. Надо мной шумит ветвями ива, словно свекры рады меня видеть. Я быстро устаю, смотрю вверх – в глубокое голубое небо, таким оно бывает только в жаркий полдень, и утираю пот со лба.

С утра я активно двигаюсь, куча суеты и ребенок притих.

А может из-за жары.

Клумбы вскопаны и политы, я снова сажусь отдохнуть и перебираю пакетики с семенами. Флоксы, примула, анютины глазки. Неприхотливые цветы для могил. Стараясь красиво подобрать расцветки, рассыпаю на клумбах, разравниваю, поливаю. Затем берусь за сорняки вокруг.

Почти все готово.

Прежде чем вернуться к машине, сажусь передохнуть. Я устала и на улице жарче, чем я рассчитывала. Кожа на руках и лице раскраснелась. Я отдыхаю в тени ивы, закрыв глаза. Здесь спокойно и не хочется возвращаться на парковку. Вновь терпеть вонь выхлопов и бензина, всем недовольного Андрея и его придирки. До чего я себя довела, если не хочу уходить с кладбища… Уставшая от работы и разморенная жарой, я едва не уснула.