Андрей молча начинает есть и стряхивает мою ладонь с руки, давая понять, что разговор окончен. Такой мрачный, что начинаю думать, что, возможно, смерть родителей и стала причиной того пугающего фото и появления флакона на тумбе у кровати… И все равно это неправильно, что не позвонил и не рассказал, пусть мы расстались.

Я смотрю, как он ест, и вспоминаю, что у свекрови кроме квартиры была и дача.

– Дачу ты тоже продал?

– Она много не стоит. Отвез туда хлам из квартиры.

– Какой хлам?

– Вещи, мебель. Квартиру нужно было срочно освободить перед продажей, разбирать было некуда. Перевез все туда.

Я молчу, мне необъяснимо жаль и квартиру, и дачу. Это не мое, но женское естество протестует против такого вандализма. Просто перевез хлам. Дача денег не стоит. Мне нравилось то место. И не скажу, что дача дешевка, там хорошее место у реки, лес рядом, осенью мы собирали там грибы, летом – ягоды. Отличный воздух. Да, это не современные дачи, к которым проложили асфальт и все городские коммуникации, но место хорошее. Свекор неплохо все обустроил: поставил септик, провел летний водопровод, установил электрогенератор. Свекровь разбила цветник и сад с фруктовыми деревьями. Хотя бы часть лета они старались жить там. А мы приезжали в гости.

Что теперь со всем этим станет? Когда хозяином стал Андрей?

Лучше бы продал, иначе за несколько лет все придет в запустение. Он не будет возиться с грядками и ездить туда он не особо любил, предпочитая отдых на курортах или в закрытых клубах.

А для меня дача – это было что-то глубоко из детства. Напоминает мои поездки к бабушке Фаине в деревню, когда она была жива.

– Нужно туда съездить.

– Зачем?

В голосе появился намек на раздражение. Он не любил родительскую дачу.

– Хотя бы просто проверить. Вдруг обокрали или там поселились бомжи. Я переберу вещи.

– Тебе делать нечего?

– А ты не собираешься выставлять ее на продажу? Если она тебе не нужна, лучше продать и выручить хоть какие-то деньги, – использую я последний аргумент.

– Ладно, съездим.

– Завтра?

Завтра суббота, и видно, что Андрей не хочет тратить на ерунду такой редкий выходной.

– Хорошо, – все-таки сдается он.

Утром я решаю, что нужно заехать не только на дачу, но и на могилы родителей. Это по дороге. Нужно собираться, но пять минут я просто лежу, глядя в потолок и прислушиваюсь к ощущениям. Малыш брыкается, все хорошо. Я собираю легкий завтрак с собой, соорудив бутерброды из куриной грудки, которую быстро делаю на гриле, сочных, сладких помидоров, салата и базилика, сыра и зелени. По дороге придется заехать в супермаркет. Останемся, скорее всего, с ночевкой, а в поселковом магазине не будет продуктов, к которым Андрей привык…

Надеваю легкий сарафан и беру к нему широкополую белую шляпу. Когда-то покупала ее на море и надо же, сохранилась… Собираю в сумку-холодильник еду и воду, беру скатерть, столовые приборы. Дел максимум до завтра, а столько с собой нужно везти.

Андрей выходит из ванной. Удивляюсь, что сегодня он надел бриджи – непривычно видеть его в неофициальной одежде.

– Заведу машину. Будешь готова, спускайся.

Сумку-холодильник он забирает с собой. Снова ни лишнего слова, ни взгляда, кроме колкого в область живота. Понимаю, ему не нравится, что я беременна от другого. Но это он меня сюда притащил. Он, а не я навязалась. Если бы я знала, что меня ожидает дальше, я бы никогда туда не поехала.

Несмотря на утро, на улице потихоньку начинает ощущаться жара.

Вздыхаю, держась за живот и смотрю в ярко-голубое небо.

Все хорошо, но меня раздирает от грызущей тоски. Если бы тогда лечение завершилось успехом, и я бы забеременела от Андрея, если бы не измена и развод, я была бы счастлива. Счастлива до сих пор. Подумать только, какая глупость. Жила бы в неведении. Только вот лечить нужно было не меня.