Из наших поездок – Париж, Лондон, Мюнхен. Он любил меня «вывозить», мне кажется, ему нравилось впечатлять меня, поражать, Андрей открыл передо мной целый мир – в основном своими деньгами, и этим гордился. До него мы с мамой жили крайне скромно.

Затем пошли корпоративы.

Боулинг, охотничий клуб, бильярд – его встречи с друзьями.

Иногда он брал меня с собой, иногда один ездил. Как теперь понимаю, вместо меня в такие дни с ним ехала одна из подруг. Интересно, а новые фото у него есть? За те два годы, что мы не вместе?

Меня мучит любопытство, я лезу в недра ноутбука.

О, да.

Фото есть – и еще какие. Первый год их было больше, чем, по-моему, за всю нашу совместную жизнь.

Он отрывался, демонстрировал благополучие и то, что без меня отлично живет. Наверное, это компенсация. Я ушла от него первой, он чувствовал себя обиженным. Чтобы компенсировать это, Андрей сорил деньгами. На снимках вокруг крутились масса девочек. Ночные клубы, боулинг, домики в лесу – и везде, развлечения, девчонки.

Я нахожу серию фото из какого-то загородного домика с бассейном. Сначала снимки приличные: Андрей зависает с друзьями и партнерами по работе, затем начинается нечто невообразимое. Девушки в бассейне, танцы на барной стойке…

Внезапно поток фото иссякает.

За второй год их становится все меньше. И даже родители на них уже не появляются.

Я листаю их, пока не дохожу до последней.

Андрей в футболке-поло и в белых бриджах сидит где-то на природе. Это очередной загородный клуб или поле для гольфа. Смотрит в сторону, щурясь от солнца и невесело улыбается. Один. На лице нет следов веселья… Скорее наоборот. В лице полно усталости и тоски, словно ему все надоело.

Вроде бы снимок нормальный, за спиной Андрея поле, залитое солнцем, но производит жутковатое впечатление…

Я скорее выключаю ноутбук, выныривая из виртуального прошлого моего мужа.

И понимаю, что так пугает на последнем фото.

Взгляд Андрея.

Абсолютно чужой, непривычный и жуткий, словно вместо него наружу выглянул демон. Я потираю плечи, пытаясь прийти в себя, вдыхаю-выдыхаю, и иду пить ромашковый чай, не понимая, с чего стала такой впечатлительной… Скорее всего, Андрей был в стрессе, уже принимал лекарства, вот и получился таким на снимке.

Я нахожу номер мобильного свекрови и сажусь к столу.

Не представляю, как буду объясняться, когда услышу ее приветливое «Ах, это ты, Ладочка!..». Придется сказать, что мы снова с Андреем вместе, иначе с чего бы я ей звонила. А ведь мы с Андреем абсолютно не обсуждали это! Как преподнесем весть о моем ребенке? Он скоро появится на свет. Это не скроешь. И что я скажу родителям мужа – что ребенок от другого мужчины?

Я прочищаю горло, шокированная этими мыслями.

Может, он уже все рассказал родителям?

Но беспокоюсь я напрасно: номера не существует, вот что я слышу. Что за ерунда? Еще раз проверяю правильность номера и перезваниваю с тем же результатом, хотя раньше по нему всегда дозванивалась. Наверное, свекровь сменила номер.

Набираю номер свекра и слышу то же самое.

– Что происходит? – в полных непонятках бормочу я, сбрасывая.

Они переехали и сменили номер одновременно? Нужно спросить вечером у Андрея.

Пока мы были не вместе, в первый год я позвонила свекрови поздравить ее с днем рождения, но она поговорила со мной хоть и тепло, но с таким сожалением в голосе, что остался осадок… А на второй год я была уже в отношениях с Тарасом, мама заболела, было не до того. Я не звонила им больше года.

Ладно, дождусь Андрея, он объяснит.

Ищу старую записную книжку в шкафу. Потрепанную, в кожаной обложке – хорошо, что Андрей не выбросил. Туда я записывала некоторые адреса и телефоны, которые нет смысла хранить в списке контактов – слишком редко пользуешься. Там я нахожу домашний номер свекров.