На мгновение я потеряла дар речи от такого прямого оскорбления. Будто я не студентка медицинского, а девица, подцепившая случайного парня в ночном клубе. Не говорить же им, что Антон был у меня первым. И что я просила его предохраняться, но он убеждал, что любит меня до безумия, а презерватив лишь помешает удовольствию.

– Как вы смеете? – мой голос дрожал от возмущения и обиды. – Я не изменяла Антону. И он знал, что я беременна от него.

– Достаточно, Ярослав, – вмешалась Елена Михайловна, хотя по ее глазам я видела, что сомнение, посеянное сыном, укоренилось и в ней. – Майя, я понимаю ваши чувства. Но давайте посмотрим на ситуацию реалистично. Вы студентка, живете в общежитии, где-то подрабатываете. Как вы собираетесь растить ребенка в таких условиях?

– Я справлюсь, – упрямо ответила я, хотя сама не до конца верила в это. – У меня есть время подготовиться. К тому же, я работаю, и смогу накопить денег.

Ярослав

Я наблюдал за ней, пытаясь разгадать, что скрывается за этим упрямством и показной гордостью. Не удивлюсь, узнав, что она выслеживала брата для того, чтобы познакомиться с ним. А теперь изображает из себя алтайскую девственницу. И всё же, глядя в её прозрачные, как горный ручей глаза, я не мог не отметить, что она превосходная актриса. На Бродвее ей бы аплодировали стоя. А здесь, в элитном коттеджном посёлке "Удача" мало кого удивишь своей лживой натурой.

– Майя, – голос матери стал мягче, почти вкрадчивым, – я хочу предложить вам сделку. Ребенок, которого вы носите – всё, что у нас осталось от Антона.

– Если этот ребенок действительно от Антона, а не от какого-то случайного ухажёра, – перебил я мать, решив не ходить вокруг да около, – то мы забираем его. После рождения он будет жить с нами, воспитываться как Воронцов, получит лучшее образование и возможности. Вам будет выплачена значительная компенсация. И вы сможете… изредка видеться с ним, если захотите.

Лицо Майи побледнело еще сильнее, став почти прозрачным, как фарфор.

– Нет, – она покачала головой с такой решимостью, что меня это почти восхитило. – Это невозможно. Я не отдам своего ребенка.

– Поймите, – я подошел ближе, намеренно нависая над ней, используя свой рост как преимущество, – вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Мы можем сделать всё по-хорошему, или…

– Или что? – зеленые глаза Майи вспыхнули гневом, несмотря на страх, который я видел в глубине её зрачков.

– Или мы пойдем в суд, – жестко сказал я. – С нашими связями и возможностями мы легко добьемся лишения вас родительских прав. Одинокая студентка, без жилья, без стабильного дохода, возможно, с психиатрическими проблемами…

– У меня нет никаких психиатрических проблем! – возмутилась Майя, вскочив с кресла.

– Сейчас нет, – я холодно улыбнулся, чувствуя странное удовлетворение от того, как легко удалось пробить её показное спокойствие. – Но кто знает, что обнаружит врачебная комиссия? Депрессия после гибели отца ребенка? Послеродовая депрессия? Биполярное расстройство, в конце концов. Существует множество диагнозов, которые можно найти, если хорошо искать.

Я видел, как она вздрогнула, словно от удара, и почувствовал неожиданный укол совести. На миг передо мной предстала не расчетливая охотница за деньгами, а просто испуганная девушка, потерявшая любимого человека и теперь защищающая своего нерожденного ребенка как львица. Но я быстро подавил этот момент слабости.

Этот ребенок – мой племянник. И его место здесь, в нашей семье, а не в какой-то общежитской комнате с девицей, которая и о себе-то позаботиться не в состоянии. Судя по её бледному лицу и тощей фигурке, она сама едва держится на ногах. Как такая справится с младенцем? К тому же, я не сомневался, что она быстро найдёт замену Антону. Она слишком привлекательна, чтобы долго оставаться одной. И тогда какой-то посторонний мужчина будет воспитывать ребёнка моего брата? Недопустимо.