– Что ты будешь делать? – спросила Вика, когда мы наконец покинули кладбище.

Я посмотрела на визитку в своей руке, ощущая тяжесть решения, которое мне предстояло принять.

– Пойду, – решительно ответила я. – У меня нет выбора. Они имеют право знать.

Ярослав

Я стоял у окна просторного кабинета в семейном особняке и смотрел на подъездную аллею, ожидая её появления. Вчера на кладбище я наконец увидел ту, из-за кого мой младший брат пошел наперекор всей семье. И, к своему удивлению, почувствовал не только ожидаемое презрение, но и непрошеный укол интереса.

Она была полной противоположностью женщинам, с которыми обычно встречался Антон – не гламурная модель с подиумов Парижа, а хрупкая, бледная девушка с естественной красотой и какой-то необъяснимой уязвимостью, тронувшей что-то в глубине моей души.

Светлые волосы, зеленые глаза – заплаканные и всё равно удивительно ясные. Одним словом, обычная. Таких тысячи. Что в ней нашел Антон?

И почему я не мог выбросить из головы её образ с тех пор, как увидел на кладбище?

«Охотница за состоянием, как и все остальные», – мысленно одернул я себя, стискивая челюсти. За тридцать два года я повидал достаточно молодых женщин, мечтающих о богатом муже. Наверняка эта Майя из того же теста – только лучше других умеет играть роль невинной девушки.

Мои размышления прервал звук подъезжающего такси. Из машины вышла она – в простом светло-сером платье, с собранными в хвост волосами, без малейшего намека на макияж. Она выглядела ещё моложе, чем вчера, и я почувствовал новый приступ раздражения. Сколько ей, двадцать? Девятнадцать? Антону было всего двадцать два. Что они вообще знали о жизни?

– Ярослав, – голос матери из дверей кабинета заставил меня отвернуться от окна, – она приехала.

– Я вижу, – сухо ответил я, расправляя плечи.

– Я хочу, чтобы ты вёл разговор, – мать выглядела утомленной, но сохраняла свою обычную собранность. – Мне нужна твоя оценка.

– Моя оценка уже готова, – усмехнулся я. – Очередная девица, положившая глаз на наши деньги. Таким, как она, нужен только счет в банке, а не человек рядом.

– Возможно, – не стала спорить мать. – Но есть кое-что, что ты должен знать. Антон сказал мне перед… перед аварией, что она беременна.

Я замер, затем медленно повернулся к матери:

– Что?

– Он пришел ко мне, заявил, что она беременна и что он собирается жениться на ней, – голос матери дрогнул. – Мы поссорились. Я сказала, что не допущу этого брака, что она наверняка обманывает его ради денег. Он уехал в ярости. А через два часа мне позвонили из больницы…

Она не закончила фразу. Не нужно было.

До этого момента мне было неизвестно, что послужило причиной аварии, в которой погиб младший брат. Открывшаяся правда отозвалась острой болью в сердце.

– И ты веришь, что она действительно беременна? – скептически спросил я, не позволяя эмоциям прорваться сквозь выработанный годами практики самоконтроль. – Это может оказаться уловкой.

– Мы выясним, – твёрдо сказала мать. – Если это правда, её ребенок – всё, что осталось от Антона.

В её глазах я заметил то, чего не видел уже давно – надежду. Она отчаянно цеплялась за мысль о том, что частичка Антона может жить в этом ещё не рожденном ребенке. Эта надежда одновременно настораживала и раздражала меня.

– Если это ребенок Антона, – добавил я, выделяя каждое слово. – Откуда нам знать, что она не была с кем-то ещё? Шесть месяцев отношений – это не так уж и много, тем более с таким, как Антон. Он не был образцом постоянства, и она могла вести себя так же.

– Ты очень циничен, Ярослав, – в голосе матери слышался упрек, но и тень сомнения тоже присутствовала.