«Димка, ты идиот! Он же тебя сожрет», – подумала Стейш с почти материнской нежностью.

Этот порывистый, лохматый и бесконечно сильный парнишка всегда был ей дорог чуть больше остальных. Пару раз она ловила себя на мысли, что хотела бы иметь такого сына. Да, с кучей проблем, но зато с дерзким взглядом и обостренным чувством справедливости. Еще и лидер неплохой.

Ей не нужно было открывать дверь, чтобы понять – пока он не скомандует, остальные не шелохнутся. Так уж у них повелось.

– Теперь я ваш тренер! – Знакомый, чуть погрубевший за десятилетие голос заставил поморщиться. – Вы будете делать то, что я сказал, иначе вылетите отсюда на раз-два-три! И что еще за темная госпожа?

Лучшего момента для появления и быть не могло. Стейш с силой рванула на себя тяжелую дверь и ворвалась в зал. Ее шаги эхом отдавались во внезапно повисшей тишине.

Семеро самых перспективных борцов в центре зала одновременно обернулись. Антипов стоял впереди остальных в мятой черной футболке с надписью: «Зачем любить? Зачем страдать? Берем трусы, идем пахать!» Увидев Стейш, он взъерошил лохматую светлую шевелюру и широко улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках. От его улыбки млели все девчонки без исключения.

Вот только стоящий напротив него мужчина не принадлежал к числу наивных юных гимнасток, да и для секции спортивного танца был уже староват.

– Кого еще черти прине… – Он обернулся и замер, мигом забыв о наглых юниорах. – Настя?

Он изменился. На смену наглому огню в карих глазах пришло усталое спокойствие, идиотский хвостик давным-давно заменила стильная стрижка с подбритыми висками, а в темноте волос, кажется, уже появилась седина. Сколько ему сейчас? Тридцать пять или чуть больше? Не рановато ли поседел? Еще и бороду по моде отпустил, сразу стал немного похож на красиво стареющего арабского шейха, зато меньше выделяется среди борцов, большинство из которых – родом с востока. Глупо отрицать, что при всем при этом он все еще был красив. Но уже не как мальчишка, а как мужчина, которому место на обложке журнала. Даже залегшие под глазами тени усталости не портили внешность Петра Шведова.

Перед ней словно стояли одновременно парень из сборной, по которому сохли все девчонки, и незнакомый мужчина в полном расцвете сил. Она сосредоточилась на незнакомце и нашла в себе силы заявить:

– Для вас – Анастасия Викторовна. Это план тренировок, который разрабатывали мы с Россеевым. Пригодится, раз помощники вам не нужны.

Увесистая стопка тетрадей бахнулась о ближайшую лавку. Столько лет работы, исследований, души и любви к своему делу! Так вышло, что этому мужику на роду написано забирать у нее всё. Пусть подавится.

Смотреть на него не было сил, поэтому она, задавив горечь, неизбежной волной подступающую к горлу, обернулась к своим парням:

– Ребята, такое дело. Россеев уходит на пенсию, ну, об этом он вам чуть позже расскажет, и я ухожу вместе с ним.

– Как так?!

Порывистый Антипов подбежал первым, за ним подтянулись остальные, окружив ее, как великовозрастные цыплята маму-курицу. Пришлось придавить в себе не только горечь, но и желание обнять этих оболтусов. Нельзя. Если сделает, тут же разревется.

Родные дурачки. Она помнила, как Дамир Мамаев – сейчас огромный и устрашающий – пришел к ним худеньким десятилеткой с испуганными черными глазами, отец привел его, чтобы тот вырос настоящим мужчиной. И он вырос. Помнила, как Алымов в тринадцать сломал ногу прямо перед соревнованиями и рыдал как девчонка не потому, что болело, а потому что победил его вечный конкурент Варесов. Потом слезно просил ее никому об этом не рассказывать. И она сдержала слово. Про Антипова с его буйной жизнью и не менее буйным семейством Стейш старалась не думать.