Позднее, когда телесность и духовность стали противопоставляться друг другу, женщине была отведена роль хранительницы очага, в ее обязанности прочно вошли воспитание детей и ведение домашнего хозяйства. Статус женщины принижался и в социальной, и в бытовой сферах. Во главу угла ставился духовный мир человека и его путь к божественному спасению, а наилучшее состояние для этого – преодоление сексуальности и сохранение целомудрия, в то время как вожделение является грехом и серьезной помехой для спасения души. Конечно, церковь была вынуждена признать допустимость сексуальных отношений, но при условии, что они имеют целью зачатие ребенка и «свободны от похотливых устремлений».

Именно в период Средневековья распространился взгляд на женскую природу как на телесное, природное, стихийное, хаотическое начало. В 1487 году доминиканские монахи Шпренгер и Инститорис написали пособие для инквизиторов – «Молот ведьм», где подробно обосновали тезис об особой предрасположенности женщины к колдовству. Они приводят три аргумента: «1) Они легковерны. Демон жаждет главным образом испортить веру человека. Этого легче всего достигнуть у женщин. 2) Они скорее подвержены воздействию со стороны духов вследствие естественной влажности своего сложения. 3) Их язык болтлив. Все, что они узнают с помощью чар, они передают подругам. Так как их силы невелики, то они жаждут отмщения за обиды с помощью колдовства». Вот так авторы «пособия» характеризуют противоположный пол. Согласитесь, совсем не лестно.

В период инквизиции, в XV – XVI веках, было сожжено огромное количество людей, 85 % казненных таким образом были женщинами. Красивые женщины попадали под особое подозрение святой инквизиции, поскольку внешняя красота, по версии палачей, символизировала еще более сильные чары и способность к соблазну, угрожающую мужчинам.

Можно предположить, что подобная жестокость помогала мужчинам справляться с внутренним тяготением к женщине. Они пытались таким образом отвергнуть то, что их больше всего манило. В этом, должно быть, и заключается корень противоречивого отношения мужчины к женщине, которое мы наблюдаем и по сей день. Такие эпитеты, как «коварная», «лживая», «неверная», «влюбленная в саму себя», чаще употребляются по отношению к женщинам, нежели к мужчинам, и притом очень часто – в разговорах о любимых женщинах. Вот парадокс!

Если задуматься, весь мировой фольклор изобилует образами женского коварства. К примеру, под Кисловодском есть утес, напоминающий фигуру сидящего мужчины. Местные жители называют эту гору «Замок коварства и любви». С утесом связана одна из легенд Кавказских Минеральных Вод. Случилось так, гласит она, что молодой пастух по имени Али и княжеская дочь Даута полюбили друг друга. Отец девушки, князь, был против неравного брака и решил отдать дочь замуж за богатого престарелого соседа. Даута не посмела ослушаться отца. Когда же затрубили трубы и приехали сваты, влюбленные поклялись: «Лучше умереть вместе, чем жить в разлуке». Юноша и девушка поднялись на высокую гору. На краю отвесной скалы, взглянув в последний раз в глаза красавицы Дауты, Али воскликнул: «Прощай! Умирать с любимой не страшно!» – и прыгнул в пропасть. Но Даута испугалась смерти, спустилась с горы и вернулась к отцу. Она вышла замуж, но брак без любви был несчастливым. Через год Даута умерла. Узнав об этом, ее отец окаменел от горя, превратился в утес, который с той поры стали называть Замком коварства и любви. Вот такая история о женском непостоянстве…