Мы с Данией вышли на площадку с лифтом, и соседка грубовато спросила:

– На обед хоть знаешь, куда сходить? – было видно, как тяжело идет её внутренняя война. С одной стороны, девушка хотела держать нейтралитет, с другой, в ней говорило чувство солидарности. – Если что, могу за тобой зайти... Сходим в «Сотенку» или ещё куда-нибудь.

– Спасибо! – искренне поблагодарила я. – Было бы здорово!

Как выяснилось, работали мы с Данией на одном этаже, только в разных отделах. Я – в эротическом (Господи, как пережить-то?), она – в драматическом.

– Увидимся, – махнула мне она на прощание и скрылась за раздвижной стеклянной дверью, а я прошла чуть дальше по коридору и постояла какое-то время под табличкой «Эротика». Табличка растворяться в воздухе не спешила, а смешанное с досадой волнение неприятно щекотало нервы.

– Это всего лишь работа, Агата, – повторила я и, толкнув дверь, шагнула вперёд.

По ту сторону двери тоже был коридор, вообще ничем не отличающийся от того, который я только что покинула. Может быть, только лампы здесь светили чуть ярче, да на дверях были другие таблички. «Бухгалтерия», «Приёмная», «Конференц-зал», «Проза. Большие формы», «Проза. Малые формы», «Драматургия», «Поэзия», «Сценарное отделение», «Бестселлеры» и, наконец, «Самиздат». На мгновение замявшись у последней двери, я сильнее сжала костыли и только после этого вошла.

Здесь было очень много света и воздуха, в отличие от каморки, которую я занимала в «Империи». Большой рабочий стол с внушительным монитором, многофункциональным принтером и дорогущим даже на вид офисным органайзером, «директорское» кресло с огромной кожаной спинкой и удобными подлокотниками, два стула для посетителей, асимметричная этажерка, на которой стояло несколько книг, пара кактусов и небольшой музыкальный центр, но моё воображение поразило не это, а маленькая табличка с моим именем, стоявшая на краю стола.

– Охренеть, – выдохнула я, оглядываясь по сторонам. – Это что? Всё моё?

Немедленно появилось желание перевезти сюда вещи из общаги. Зачем мне комната с седым потолком, если я являюсь полновластной владелицей всего этого великолепия?

– Надо будет у Ингвара спросить, нельзя где-нибудь раздобыть кабинетный диван... – пробормотала я и осторожно опустилась в мягкое кресло. – Ка-а-а-а-айф!

Пугливой ланью проскользнула мысль о том, что, может, не так всё и плохо, что до такого кабинета в «Империи» я бы не дослужилась и через тридцать лет, даже если бы работала без выходных, отпуска и даром... Но лань на то и лань, чтобы мелькнуть трусливым хвостиком, лишь заслышав недовольное рычание серого волка, в роли которого сейчас выступало чувство собственного достоинства. «Ещё неизвестно, сколько они здесь платят!» – крикнуло оно в спину затаившемуся восторгу, а затем внутренний диалог моих чувств прервало появление Эрато.

– Привет, красавица, – крикнул он с порога, влетая в кабинет. – Уже устроилась?

В его руках была уже ставшая привычной роза, только на этот раз она была не на длинном стебле, а в маленьком горшочке.

– А я к тебе с подарком на новоселье, – начальник поставил цветок на этажерку и повернулся ко мне. – Хорошо выглядишь. Нормально устроилась? Извини, что вчера вечером не зашёл, образовались кое-какие дела, но мне сказали, что ты была в хорошей компании... Не то чтобы я ревновал, но...

– Я отвратительно устроилась, – прервала я поток речи Эрато. – Ваше обжежитие для литераторов – самое отстойное место в мире. Оно вообще не приспособлено для жизни.

Ингвар широко улыбнулся. Довольно-предовольно.