– Это большое пятно, сэр?

– Нет, это наша собственная тень. Подметала прикреплен к корпусу снаружи и не видит того, что скрыто за нашими собственными парусами. Четверть неба для нас потеряна, однако это на самом деле не важно: бо́льшая часть того, о чем стоит беспокоиться, может подобраться сзади, а не спереди.

Пружины скрипели под его пальцами, заставляя мышцы вдоль всей руки напрягаться.

– О чем вы, сэр?

Он коснулся пальцем края экрана:

– Вот это далекое размытое пятно – дальнее эхо от «Железной куртизанки».

– У нас неприятности?

– Вряд ли. Я достаточно хорошо знаю Джастрабарска, кража чужого трофея – не то, чем он занимается. Тем не менее он человек вежливый и ближе не подойдет. Но эта встреча дает нам шанс. «Куртизанка» только что завершила обследовать шарльеры и вернется к Тревенца-Рич гораздо быстрее, чем мы. Нам обоим это будет стоить времени, и все-таки – если я сочту, что так правильно, – можно организовать рандеву, чтобы перевезти вас на другой корабль. В Тревенца-Рич вам не придется долго ждать попутного корабля обратно к Мазарилю, и я позабочусь, чтобы у вас были средства на оплату проезда.

– Но мы только что присоединились к команде. Мы только начали осваиваться…

Он посмотрел на меня с оттенком скептицизма:

– Неужели?

– В достаточной степени, сэр. Я знаю, не надо торопить события.

– Так и есть. Как правило, к новичкам начинают относиться теплей, когда те берут на себя готовку. Даже Прозор в конце концов добреет, как только набьет желудок. Надеюсь, вы уже поняли, что мы не чудовища.

– Я никогда не считала вас чудовищами, сэр.

– Слышу в твоей фразе «но».

– Это ведь правда, что время от времени вам приходится принимать трудные решения, верно? Как с Гарваль и тем, что ее не отвезли домой, хотя она так плохо себя чувствует?

– Видимо, ты думаешь, что ее судьба мне безразлична.

Я прикусила язык, решив, что уже сказала больше, чем следовало.

– Это не мое дело, сэр.

– Но у тебя все написано на лице. Все в порядке, Фура, – говори, что думаешь. Послушай, я тебе обещаю: в конце концов мы вернем Гарваль домой.

– Но она уже не будет прежней, верно?

– Нет, но никто из нас не будет таким же, как в тот день, когда ступил на борт этого корабля. Череп свел ее с ума, но нет никого, на ком бы он не оставил какой-то след. Однако вот что тебе надо понять: покажи, на что ты способна, – покажи всей «Монетте» и мне лично – и у тебя никогда не будет более преданной команды. – Он вздохнул, как будто ему нужно было что-то сказать и он уже достаточно долго сдерживался. – Могу я говорить откровенно?

– Разве мы не этим сейчас занимаемся?

Он улыбнулся, но это была грустная улыбка.

– Когда-то у меня была дочь, и я ею очень дорожил. Она ходила со мной в рейсы куда угодно, знала корабль от парусов до трещальника. Она была примерно твоего возраста, когда я потерял ее, – и, боюсь, ты весьма мне о ней напоминаешь.

Я осторожно попыталась подобрать слова, не причиняющие боли, но это оказалось невозможно.

– Что случилось, капитан?

Ракамор снова посмотрел на подметалу:

– Погоня в кильватер. Единственная, в которой я в итоге проиграл.

– Она умерла?

– Да. Да, умерла. В тебе я вижу что-то от Иллирии, и это заставляет меня тревожиться о твоем благополучии больше обычного.

– Я не хочу возвращаться на Мазариль, капитан. Еще нет. И я знаю, что Адрана думает то же самое. Вы не должны беспокоиться о Видине Квиндаре, что бы он ни говорил. Я точно знала, что делаю, когда согласилась присоединиться к вашей команде, и, когда пройдут шесть месяцев, смогу сама распоряжаться своей судьбой.