– В черепе нет мыслей, – возразила я. – Нет нейронного материала. Казарей так сказал!

– Он солгал. – Она зевнула и одновременно пожала плечами. – Может, на самом деле он сам ничего не понимает – или думает, что мы не понимаем. Но там что-то есть, и я это заметила, мельком, на один яростный миг. Я тоже солгала.

– Насчет слова?

– Нет. Насчет желания вернуться и послушать опять. Я не хочу этого, Фура. Как будто кто-то открыл холодное окно в основании моего черепа, в комнате, о которой я не знала, и впустил нечто – и что бы это ни было, оно все еще со свистом носится туда-сюда в подвале моего мозга.

– Но ты вернешься.

– Да, – сказала она через мгновение. – Конечно.

Я помедлила у открытой двери на мостик. Вечерняя вахта подходила к концу, и Ракамор был там – сидел спиной к входу, закинув на консоль ноги в ботинках. Казалось, всю параферналию просто закинули внутрь, и в совокупности с запутанными узлами кабелей и проводов помещение напоминало гнездо какого-то животного, собранное из блестящих кусочков мусора обезьян и чужаков. Там были мерцательники, показывающие виды корабля и передачи системы дальнего действия, как будто состоящие из царапин. Зеленый круг подметалы находился перед Ракамором, и желтая полоса вращалась внутри как обезумевшая стрелка часов. В глубине дисплея виднелось желтое пятно – оно едва успевало потускнеть между оборотами.

– Вы хотели меня видеть, сэр?

– Входи. – Его голос звучал тихо и устало. – Прозор показывала вам эту комнату, когда вы поднялись на борт, не так ли?

– Не совсем так, сэр. Честно говоря, Прозор очень спешила от нас избавиться.

Капитан держал в руке небольшой металлический прибор. Он двигал пальцами взад и вперед по пружинам, нарабатывая силу. Эту привычку я заметила – у других членов экипажа.

– Тебе не следует придавать этому слишком большое значение. В глубине души Прозор – хороший человек. После того, что случилось в Клыке… – Тут он осекся. – Не важно. Некоторое время назад через трещальник мы получили сообщение от Видина Квиндара. – Он скорчил такую гримасу, какую обычно делают, когда вгрызаются во что-то кислое. – Квиндар – человек, которого легко купить, Фура. Я имею дело с такими, как он, только потому, что альтернативы, как правило, хуже.

– Так что же с мистером Квиндаром, сэр?

– Он просил меня передать тебе… и твоей сестре… что теперь действует в интересах вашего отца.

Я моргнула. Я поняла слова, но не смысл.

– Не понимаю, сэр.

– Твой отец нанял Квиндара, чтобы ускорить ваше с сестрой возвращение на Мазариль. – Ракамор ткнул пальцем себе в лоб, словно проверяя, сильно ли болит синяк. – Похоже, мы слишком поспешно признали законность опекунства Адраны. На бумаге все выглядело герметично, как надежный резервуар для дыхали, но Квиндар отыскал множество нюансов, которые Казарей либо пропустил, либо посчитал не имеющими отношения к вашему делу. Теперь оказалось, что все наоборот.

– Подождите, сэр. У отца и так денег не осталось. Он не может позволить себе нанять кого-либо, не говоря уже о Квиндаре.

– Там, где есть пути, Фура, обычно есть и средства. К сожалению, я преступил закон – по крайней мере, в том, что касается опекунства.

– Это не ваша вина, сэр.

– Текущая проблема не в вине. Я не желаю зла твоему отцу и уж точно не собираюсь связываться с семейным правом Мазариля. Вы обе подаете надежды – огромные надежды. Но теперь я думаю, не лучше ли мне избавиться от новой проблемы, прежде чем усугубились старые.

Я сглотнула:

– От меня, сэр… или от нас обеих?

– Я бы не стал разлучать вас. Будь все как обычно – учитывая, что мы идем под всеми парусами по намеченному маршруту, – я не смог бы вернуть вас домой. – Он кивнул на подметалу. – Ты видишь это эхо?