– В твоих же интересах помочь, а не препятствовать. – Он давит словами, а я мотаю головой активней. Аж тошнит. Опускаю руки на стол, сжимаю борт так, как будто над обрывом вишу. Голова крутится, точки перед глазами…

– Это ребенок, Айдар, а не игрушка. Я не дам тебе эго потешить, а потом…

Правый уголок мужского рта едет вверх. Его улыбка не очаровывает, а пугает до ужаса. Как об стену горох все мои слова.

– А я тебя спрашивал разве?

Тишина звенит. Я ошарашена. Даже не знаю, что сказать.

Нет. Не спрашивал. Я тону в отчаянье. Наверное, вот сейчас чувствую что-то похожее на то, что испытал он. Я разрушила его замок из песка. Он безжалостно смывает мой.

– Керимова Айлин Заировна… – Муж тянет мое новое имя, как будто душу за шнурок. Из меня. Обнажает. Оставляет без одежды и без кожи. – Барич тебе документы хорошо сделал, но я докажу, что поддельные. Понимаешь же, да?

Не отвечаю. Все силы уходят на то, чтобы спрятать дрожь.

– Тебе лучше со мной не бодаться, Айлин.

– Я тебя ненавижу… – Шепчу. В глаза бывшему мужу больше не смотрю. Максимум – на шею. Губы. Они снова улыбаются.

Он в своей стихии. Он приехал меня наказывать. Он хочет получить удовольствие.

– Я помню. Любила бы – иначе себя вела.

– У меня не было выбора.

– Уже не интересует, Айлин. Можешь считать, что теперь выбора нет у меня. Вдруг так тебе будет легче принять происходящее?

Новая пауза, вероятно, нужна для того, чтобы я разродилась ответом. Но его нет. Я стою на своей уютной кухне и пялюсь в грудную клетку бывшего мужа.

Он отталкивается от косяка. Щелкает пальцами, сознательно привлекая мое внимание таким унизительным жестом. Цепляет взгляд и не отпускает. Впитывает и мой страх, и мою ненависть. В любовь не верит даже тогда.

Разочарован во мне. Ото дна уже не оттолкнуться.

– Бежать не смей. Я еще раз найду. Даю тебе неделю, чтобы настроиться. Дочку тоже можешь начинать готовить. Вгонять ребенка в стресс я не хочу, но если ты окажешься не способной – представлюсь сам. Ты же своих ебарей папами не называла, правда?

Щеки вспыхивают. Я уверена, что он так не думает. Оскорбляет просто. Я глотаю.

– Я никогда не желала тебе зла, Айдар. Я поступила с тобой ужасно. Я готова извиниться. Я не буду оправдываться, потому что для тебя это все – слова. Но пожалуйста… Если ты просто хочешь так меня проучить…

– Я еще не решил, чего хочу с тобой, Айлин. Но нашей дочери это не касается.

– Она моя… – Из меня прет тупая ревность. Айдару словно только это и нужно. Он питается. Считывает меня. Препарирует, как лягушонка.

– Была твоя. А какого хуя мне теперь придется собственного ребенка через суд признавать – мы с тобой еще поговорим, ханым. – Обращение из прошлого врезается в сердце. Сейчас оно звучит мерзко. Мне кажется, я переживаю остановку.

– Это ты со мной развелся… – Обвиняю, но Айдар меня не слушает. Едет безжалостным катком.

– Еще и не сдох, сука. – Рубит. – Ты не со мной спорь, Айлин, а для дочки слова подбирай.

***

Руки трясутся, голова гудит. В ушах на повторе безжалостное «для дочки слова подбирай». Я стараюсь отвлечься, но это нереально.

О каменную раковину уже разбита любимая Сафичкина чашка. Я схватила ее, чтобы нахлебаться воды, и вот результат. Ну и еще один повод ненавидеть Салманова.

Когда он ушел, я закрыла дверь на все замки, но спокойствие в дом не вернулось. Боюсь, его здесь долго не будет.

Как всё быстро, Аллах… Как все быстро!

Или это я медленная?

Беспечная, как всегда. Наивная. Ленивая.

И глупая! Глупая, потому что снова оказалась в ситуации, когда как ни сделай – всё плохо. Я сбегу – он найдет, но будет еще более злющим. Хотя куда еще-то?