Проплакав всю ночь, наутро стала думать, как мне выбраться из дома Кирсанова. Также поняла, что очень боюсь мужа, до тряски во всем теле. Единственный выход я видела в побеге, нужно незаметно выбраться из дома, но как это сделать с малышом? И куда податься потом? Здесь осенила идея. Старый дом моей бабушки в ста километрах от города, о его существовании не знал никто, там я могла спрятаться от мужа. Оставалось самое сложное – сбежать, но и здесь меня ждал провал.

16. 15 ГЛАВА

Каждый день я думала, как выскользнуть из дома, который стал для меня тюрьмой, необходимые вещи давно были собраны и спрятаны в детской. Куда Кирсанов практически не заходил. Ждала подходящий момент, и он подворачивался не раз, но я, будучи тогда слишком трусливой, упускала подвернувшийся шанс. Стала бояться каждого шороха, засыпая, прислушивалась, а нет ли никого за дверью детской, и необъяснимый ужас вызывала возможность столкнуться с мужем. Бродила по дому как мышка, не издавая ни звука, выясняя, кто из охраны дежурит, как долго отсутствует Андрей. Все в доме делали вид, что ничего не произошло. Но я зачастую ловила на себе странные взгляды прислуги, и моя фантазия толковала их как: "Ну что, вот и ты наскучила". Не помню, насколько тогда меня мучила боль от его предательства, самыми тяжелыми были первые сутки, а потом мои мысли занял побег. Неизвестность душила, но больше давило то, что мне было не по себе находиться с человеком, которого я считала самым родным и, как оказалось, совершенно не знала. Был момент, когда я благодарила Бога за то, что послал мне Кирсанова, ведь он стал семьей, которой у меня никогда не было. Не знаю, чем я таким провинилась и отчего все потом обернулась так... Наверное, просто нельзя быть такой наивной и верить в счастье, которого, по сути, нет. Жизнь раскрывает глаза, но порой это происходит слишком поздно, настолько, что наши окровавленные души уже не подлежат реабилитации. На чем учиться, как не на своих ошибках? Согласна! Но снова "но"! Учиться на своих ошибках порой катастрофически больно, эти ошибки выжигают клеймо на душе раскаленным металлом, и она начинает гнить в том месте, где не заживает рубец. В большей степени я виновата сама, никто не толкал меня в объятия к этому подлецу. Я лично прыгнула в омут с головой, позволив себе ослепнуть. Но все же то, что было дальше... Ни один человек не заслуживает такого... Именно человек, а не такая падаль, как Кирсанов.

Собралась наконец с духом и, выяснив, что Андрей в очередной раз не ночевал дома, утром попросила подготовить машину, чтобы поехать на осмотр в поликлинику. Оттуда-то я и собралась бежать. Вещей было по минимуму, чтобы не вызывать подозрения. Конверт с небольшими сбережениями (деньги, которые были выплачены мне государством как сироте по выпуску из колледжа) я положила на дно сумки. Сжимая дрожащими руками переноску, я ждала, когда водитель подгонит машину. Была зима, начало февраля, но день выдался на редкость теплый. От высокой температуры снег размяк, и помню, как мои ноги то и дело утопали в нем, только это было позже, когда Кирсанов выгнал меня. А в его дворе дорожки, вымощенные плиткой, были идеально чистые.

Водитель все так и не выгонял машину из гаража, и я стала жутко нервничать. Время шло, и несмотря на тепло на улице меня изрядно била дрожь. Чувствую, как сейчас в воспоминания врывается бешеный стук моего сердца, оно долбит так, что в ушах стоит этот звук. Бух. Бух. Бух. Да и руки трясутся спустя столько лет не меньше, чем тогда. Ведь в тот день я последний раз видела сына... Это болезненные и в то же время дорогие воспоминания.