– Эй, эй! Потише! – прикрикнул всё то же капризно-раздражённый голос. – Не сломай крылышки моей птахе! Это очень ценная игрушка…

– Эйя! – простонал Ларсен, потянувшись из последних сил к птице.

Но ещё один пинок отшвырнул его обратно к стене.

– Подними эту шваль… – презрительно долетело откуда-то сверху.

Ларса снова рванули вверх, за волосы. Он, стиснув зубы, шумно втянул воздух, но стон удержал в себе.

Затуманенный взгляд сперва выхватил, как двое, не особо церемонясь, завернули вырывающуюся из их рук дайану в старый плед, словно в мешок упаковали.

И лишь потом Ларсен сосредоточился на застывшем напротив него самодовольном лице. Кровь заливала глаза, и видел Оллье плохо. И всё-таки разглядел круглую, прыщавую рожу, маленькие колючие глазки, злую ухмылку. А ведь пацан ещё совсем! Пухлый, холёный, одет богато, напоказ. Держит себя гордо. Но совсем ещё сопляк…

– Знаешь, кто я такой? – свысока бросил этот упитанный щёголь.

– Догадываюсь… – чуть слышно прохрипел Ларсен, сплюнул кровью, с трудом удерживая глаза открытыми.

– Вот и прекрасно… Тогда ты понимаешь, почему мы здесь. И за что ты сейчас расплатился, лживый мерзавец. Никто не смеет водить за нос Джозека Буруа! – взвизгнул противно блорров сынок торговца. – А теперь слушай… Своё я забираю. А тебе милосердно дарю твою никчемную жизнь. А вздумаешь на меня нажаловаться моему папаше, или ещё кому… – он многозначительно замолчал, а потом продолжил угрожающе, – мы вернёмся. И тогда уже милости не жди! Ты понял? Только попробуй прийти с жалобами! Тебе не жить! И дайане тоже… Я тебя уничтожу. Но сперва у тебя на глазах сверну шею этой птичке! Понял?

Ларсен даже кивнуть или ответить не смог, только моргнул, подтверждая.

– Вот и хорошо… Не хотелось бы лишаться такой красоты… – хмыкнул Буруа-младший и повелительно прикрикнул, – уходим!

И Ларса отпустили. Он снова рухнул на пол, в лужу собственной крови, с трудом улавливая, как стихают шаги на крыльце.

Очнулся Ларсен, когда за окнами уже светлело. Первое тусклое утро нового года нехотя заползало в дом.

Его трясло от холода. Уходя ночные «гости» не закрыли дверь, а ещё в кухне от сквозняка хлопала приоткрытая створка окна. Значит, вот как они попали в дом…

Ларс попытался встать. Из груди вырвался какой-то тихий скулящий звук… Светлые боги, как же больно!

Цепляясь за стену и камин, всё-таки встал. Нет времени жалеть себя! Надо идти!

Эйя! Эйя ведь у этого… Будь он проклят!

Ларс дрожащей рукой схватил куртку, надеть получилось лишь один рукав, второю половину накинул небрежно на плечо и, шатаясь, побрёл на улицу.

Он найдёт её! Он вернёт её! Он обещал, что не даст её в обиду! И он обязательно её вернёт!

Эйя… Пташка любимая…

В глазах темнело, ноги подгибались, но Ларсен упрямо шагал вперёд, сам не понимая, куда и зачем. Его шатало, как пьяного. Боли и холода он уже не ощущал.

Всё, что помнил, чувствовал и знал – надо найти и спасти любимую.

И он бы обязательно её нашёл, и спас…

Но изувеченное тело подвело в очередной раз.

Ларсен споткнулся, рухнул ничком, и больше уже не встал.

***