Но об этом говорить, разумеется, не стоило, да и, чтобы доказывать, надо понимать, что они хотят услышать. А Эйя пока не очень-то разбиралась в странных взаимоотношениях людей.

Но младший из мужчин и сам не стал молчать и незамедлительно высказал то, что его терзало. Возможно, он был не очень доверчив и милосерден, но точно уж честен и открыт.

– Матушка… – осторожно начал этот ле-сатье, – вы уверены в своих словах? Я… никого не хочу обвинять без оснований… – короткий взгляд в сторону молчаливого Оллье. – Но люди разные… Мало ли, что у кого на уме… Хватает тех, кто готов нажиться на чужой беде. Вы же сами сказали, что были уверены – ваш первый сын умер. Что если это ошибка? Совпадение… И мы вовсе не родственники?

Хозяйка дома полыхнула тёмным взглядом, нахмурила брови, но ответить не успела – неожиданно заговорил Ларс.

– Кажется, вы не очень-то рады обретению старшего брата, ле-сатье? Боитесь, что я сюда пришёл денег стребовать? – Оллье хмыкнул невесело. – Напрасно. Мне от вас ничего не нужно. Я на ваши богатства не претендую. Разве что… хотел попросить немного данов на дорогу, да кое-что из одежды, чтобы мы могли добраться до дома. И то… я всё верну, обещаю. Подозревать меня в том, что я всё это нарочно подстроил, по меньшей мере, глупо, учитывая, что даже вам эта история была неизвестна. Если уж родной сын не знает о том, что пережила его мать в юности, откуда это знать постороннему человеку?

– Простите, сатье Оллье, – уже не так высокомерно продолжил молодой хозяин усадьбы, – я не хотел вас оскорбить. Но… вы же сами понимаете, что в этой жизни бывает всякое. И люди, которые промышляют нечестными делами, способны вызнать такие секреты, что и представить сложно. Я просто не хочу, чтобы кто-то воспользовался доверчивостью моей бедной матери и ударил в самое уязвимое её место. Довольно она натерпелась!

– Ларенс, перестань! – попыталась остановить сына хозяйка.

Но он не подчинился и продолжил:

– Мне просто кажется всё это странным… Тридцать лет тишины. И вдруг ваше появление… и такое удивительное сходство… имя… один в один… Подозрительно. В конце концов, как вы могли спастись, если, со слов матушки, с её сыном так бесчеловечно расправились?

– Боюсь, у меня нет ответов на эти вопросы, сиятельный Ле-Марье, – язвительно бросил Ларсен. – Я удивлён не меньше вашего.

Эйя видела, что он злится, но не понимала, чем тут помочь, и лишь крепче сжимала его руку.

А Ларсен продолжал всё столь же ядовито:

– Младенец, которому от роду один день, вряд ли мог запомнить такие подробности. А вот будь я проходимцем и охотником за деньгами, наверняка бы озаботился правдоподобной историей. Но это вам, видимо, в голову не пришло?

– Прекратите, прошу вас! – снова взмолилась Розальда. – Ларенс, я благодарна тебе за твою заботу, я тоже тебя люблю. Но прошу тебя, впредь воздержись от таких колких замечаний в сторону брата. Ты же сам видишь, как сильно вы похожи. Даже спорите одинаково! – нежно улыбнулась женщина. – Да, я думала, что он мёртв. Я ошиблась, я поверила словам моего отца. Я очень виновата перед тобой, Ларсен. Я не должна была сдаваться, должна была весь остров обойти и найти! Но… как я могла не поверить этому? Мой отец был безжалостным зверем. Я прекрасно понимала, что он бы не пожалел моего мальчика. Я не ждала от него пощады, и приняла эту страшную весть как истину. Но сейчас я думаю, что та служанка, Эмирия, она много лет прислуживала в нашем доме, была привязана ко мне. И, наверное, она пожалела меня и не убила моего сына, а укрыла где-то. Обманула хозяина, сказала, что сделала, как он велел, а сама… Может быть, даже Эмирия сама свезла Ларсена в столицу. Она знала, кто его отец, знала, что случилось с нами. Она могла написать ту записку… Эмирия немного владела грамотой. Это кажется мне вполне правдоподобным. Моё имя она бы писать побоялась, ведь в приюте могли знать такое известное семейство. И она написала имя твоего отца. Вот и всё объяснение. Я прошу вас, дети мои, не надо сомнений! Мне сердце подсказывает, сердце мне говорит, что вот он… мой сын… сын моего Ларсена.