- Тихо, - встряхнули меня. – Арестовывать вас незачем. А ребенка, как вам сообщил инспектор, мы изымаем. Повестку вам пришлем.

9. ГЛАВА 9

Дома бардак ужасный: дверцы шкафов приоткрыты, вещи валяются как попало, натоптано. И Полины нет. Забрали, отняли девочку мою.

- Полечка, я сейчас. Я не позволю им, - прошептала, и выбежала следом.

По лестнице летела вниз так, что чуть ноги не переломала, но лишь бы успеть, лишь бы не опоздать. Не могут у меня ребенка забрать, они – чужие, а я – ее мама, как же так?!

- ВЫ! СТОЙТЕ! – закричала, увидев, как женщина-монстр подходит к машине с Полиной на руках. – Отдайте, слышите?!

Услышала, но я и подбежать не успела к машине на полупустой парковке, как Анна Алексеевна села в авто, и они уехали. Слезы бежали по щекам, стекая на приоткрытые губы, и по вкусу это не соленая вода была, а кровь, обволакивающая сжатое спазмом горло.

Дышать нечем, жить незачем.

То, чего я боялась – случилось. Дочь с чужими людьми, равнодушными к ней, им же всем плевать, лишь вид делают, что заботятся, а на самом деле я все знаю про них. Сама ведь прошла через эту чертову систему, а теперь и Полина, о Боже мой, Полина там не окажется!

- Деньги! Им же просто нужно денег дать, - выдохнула я, и рассмеялась я от собственной глупости, и также быстро, как на улицу бежала, понеслась обратно.

Домой.

Там конверт лежит, а в нем деньги. Как же я сразу не поняла? Как позволила этот цирк устроить?

Полицейский сказал, что на меня в опеку жаловались, но я ведь только сегодня паспорт получила. А значит, это ложь! Как и то, что Полечка истощена, что у нее синяки – нет этого и в помине, я бы лучше себе нож в сердце воткнула, чем ребенка ударила. Что своего, что чужого.

Лгут. Деньги выбивают.

- Сволочи, какие же сволочи, - дрожащими пальцами закрыла за собой дверь в эту квартиру, ставшую чужой – дочери здесь нет, Кати тоже. Но подруга хоть вещи взяла, а Полю унесли в чем была, и у меня словно часть сердца вырвали. Часть души.

Я подошла к столу, и рассмеялась, вытирая слезы с лица. Ручку лживая сука из инспекции свою забыла, а деньги мои прихватила, конверта ведь нет.

- Нет, не может все быть так плохо, - помотала головой, и попыталась собраться. – Я, наверное, убрала деньги куда-то, и забыла в суматохе. Сейчас найду, дам взятку, и верну Полину.

Но не нашлись деньги. Ни на холодильнике, ни в шкафах, вообще нигде их нет. Лишь мои пятьдесят тысяч, которые скопить удалось, в сумочке остались, и все. А значит… значит дочку не вернуть, все ведь деньги решают, как Гарай говорил.

- Гарай! Он… он поможет! Он обязан помочь!

Еще секунду назад я была в упадке. Казалось, после потери этих проклятых денег, все было кончено, но нет. Всегда есть шанс, нужно лишь собраться, и подумать. Евгений Александрович обязательно поможет мне Полину вернуть – он влиятельный, со связями, да один его звонок, и мне ребенка принесут сами, да еще и извиняться будут.

Пустой слинг я сняла с тяжелым сердцем, а затем выбежала из квартиры, в который раз за этот жуткий день. Каждая секунда казалась промедлением, с каждым вздохом сердце сжималось: пока в маршрутке ехала, когда в метро спускалась – эти жуткие эскалаторы просто бесконечное количество времени отнимают.

И мысли в голове, эти ужасные мысли.

Анна Алексеевна говорила про синяки, про истощение. А что, если она Поле больно сделает? В отчете ведь солгала, и все должно совпадать…

- Нет, нет, нет, - пробормотала, впившись ногтями в ладонь, и выбежала из метро. Спортсменка из меня аховая, но до компании Гараев я домчалась так быстро, как могла, и все равно, казалось, что я безбожно опаздываю, что время теряю.