– Привет, Иван, – озадаченно отвечает Максим. – Я не в курсе. Думал, вы там сами как-то договоритесь. Сейчас уточню.

– Уточни.

Хватаю вилку со стола и с остервенением кромсаю подгоревшую яичницу, гипнотизируя при этом экран телефона. Как невротик.

Сказать, что я охренел, когда увидел их вместе с Янковским, – ничего не сказать. И думать забыл про этого московского мажора, который ошивался рядом с ней в Турции. А она, стало быть, не забыла? Обидно. Но переживу.

Все переживу. Уверен.

– Да, – раздраженно отвечаю на входящий звонок.

– Ты там с утра на фоксе, мой мавр? – сонно интересуется Мирон. – Давненько тебя таким бодрым не слыхивал.

– Говори, – пропускаю мимо ушей очередной подкол.

Громов – шут гороховый. Но это часто спасает наш рабочий, не всегда удачный союз.

– У нас малая заболела. Ушки бо-бо.

– Сочувствую.

– Возьму день на подмогу. Подхватишь?

– Пока в городе, без проблем.

– Надо менять бригаду на Сулимова. Не нравится мне их подход. Тяп-ляп все. Материалы жалеют, потом комиссии будем пятки целовать.

– Значит, поменяем, – соглашаюсь, отпихивая благодарного за завтрак Полкана, но он все равно успевает слюнявой мордой изгадить единственные чистые брюки.

– Че там у тебя? – без интереса спрашивает Мирон.

– Ниче. Все как обычно. С Сулимова я порешаю, возьму ребят из области. Помнишь, в прошлом месяце просились? – Хочу попрощаться, но вспоминаю про долгожданную гостью в городе. Внутри вспышками огонь разливается. Не верю, что приехала. – У вас что нового?

– Дочка наша заболела. Ты меня не слушаешь? Тоже ушки бо-бо? – усмехается Громов.

– Это понял. А вообще?

– Но-во-го, – тянет он и обращается, по всей видимости, к жене. – Че у нас нового, Мия? Соболев тут интересуется.

– Машинка стиральная сломалась, – отвечает она тоже озадаченно и сонно.

– Ясно все с вами, голубки, – качаю головой. – Лечите ушки, – взглянув на экран, серьезно сообщаю: – У меня вторая линия.

Подскочив со стула, хватаю сигарету и отхожу к окну. Нетерпение в крови множится. Бурлит. Это странно, потому что кроме напускного равнодушия там давно ничего не мелькало.

– Слушаю.

– Таисия сказала, что до объекта доберется сама, – сухо сообщает Янковский.

– Он на отшибе, – предупреждаю, выпуская изо рта облако дыма в солнечный город.

Кто вообще додумался ставить школу на окраине? Конечно, район строящийся и в ближайшие годы будет похож на многоэтажный вип-муравейник, но сейчас-то выглядит как заброшенная промзона.

– Думаю, Тая, конечно, в курсе, – с издевкой выдает Янковский.

– Надеюсь, ты выделил для своей протеже деньги на такси? Москвичи обычно скупы до жути.

– Только когда дело не касается личных интересов…

Скотина модная. Все мозги в своих пиджаках на три размера больше поизносил. Сразу видно.

Пропущенные от Алисы игнорирую.

Московские девицы, как и хлопцы, приставучие и с завышенной, не всегда оправданно, самооценкой. Все время думают, что мир крутится вокруг их желаний. Когда сталкиваются с обратным, начинается такой цирк, что в пору попкорном и колой запасаться. Поэтому приходится держать руку на пульсе. Чуть зазеваешься – и ты уже на поводке. Со стразами, конечно. Столица же.

Забив на высохшее пятно на брюках, прихватываю стопку с документами. Прощаюсь с Полканычем, натягиваю пальто и, быстро сбежав вниз, прогреваю охлажденный осенним туманом движок «Ренджа».

Потом, нервничая и откашливаясь, еду на объект.

Когда на безлюдной дороге вижу светлую макушку, черное пальто и белые длинные сапоги, даже не удивляюсь, блин. Щурюсь от солнца и перекрываю путь сотруднице «Формулы строительства».