– Собака мордой испачкала, – кошусь в сторону Таи, в сотый раз пытаясь отряхнуться.

Она оживает, черты лица смягчаются. Даже появляется улыбка.

– Ой, это Ириска? – Светлые глаза загораются интересом.

Собака-то не какой-нибудь муж. О ней узнать поинтереснее, ведь правда?

– Пол-кан.

– Серьезно, Соболев? Переименовал моего лабрадудля?

– Он не твой, – тихо сообщаю.

Тая замирает, и в машине снова повисает натянутость и напряжение. Морщусь, потому что физически их ощущаю. Дышать нечем. Пожалуй, для людей, недавно решивших развестись, это нормально. Но во рту все равно горько и паршиво.

– Пошли, – зову, выходя из машины.

Неодобрительно глянув на офисный наряд с налетом столичного лоска, иду к багажнику и прихватываю пару белых касок. Одну протягиваю Тае.

– Надень.

– Спасибо, – отвечает, поджимая губы.

– Сумка-то тебе зачем? Оставь.

– Там у меня все чертежи, – хмурится. Не знает, как поступить.

– Строить сейчас тебя все равно никто не попросит. До внутренней отделки здесь еще дохуллиард работ. Я потом подкину, куда скажешь. Где ты остановилась?

Пока она раздумывает, снимаю кожаный баул с ее плеча и оставляю на заднем сиденьи. Обхожу со спины и, схватив за руку, тяну дизайнера проекта в сторону главного здания, которое полностью выстроено.

Ее рука мягкая и теплая. Через ладонь чувствую, как ее хозяйка дрожит. Эта дрожь и мне передается, проносясь по телу электрическими разрядами.

– У мамы остановилась? – продолжаю допытываться.

Молчит.

Смотрит по сторонам и, мягко высвободив руку, прячет ее в карман. Моя ладонь тут же холодеет.

Обесточен…

– А саму коробку тоже вы строите? – Тая с интересом озирается, отходя на безопасное расстояние.

– Не шлепнись, – киваю на палку под ногами и отпинываю ее куда подальше. Морщусь, потому что теперь и ботинок грязный. – Чтобы тако-ое построить, нам с Миром пришлось бы квартиры и машины продать. Кредитовать малый и средний бизнес в нашем государстве еще не привыкли.

– Вот как?

– А надо ведь жить по средствам, – поворачиваюсь к Тае, подмигивая.

Ее щеки становятся алыми, но на мой подкол она никак не отвечает. Хмыкает и отворачивается.

– Так, – вздыхаю, широко расставляя ноги и уперев руки в бока. – Ну что тут? Тип строительства, как ты знаешь, павильонный. Будет пять корпусов. Подготовительная школа с отдельным крылом для администрации, младшая, средняя и старшая. Плюс… вон там… спортивный комплекс с бассейном и двумя залами.

– С чего планируете начать работы? – по-деловому подключается она, извлекая из кармана телефон.

Зависает в нем, хмурится и просит:

– Можно мне минуту, Вань?

– Отчего же нельзя? Хоть час, – не сводя глаз с пульсирующей венки на шее, произношу, а затем, когда Тая отворачивается, пялюсь на ее ноги.

Веду себя как идиот. Притом со стажем.

Пытаюсь прислушаться к телефонному разговору, но у Таи какой-то магический голос, который так сразу и не разберешь. Вспоминаю, что можно не подслушивать, а подсматривать, и снова пялюсь на стройные ноги.

Прикурив, зажимаю сигарету между пальцев и нетерпеливо постукиваю пяткой. Новоявленный московский дизайнер заканчивает звонок, поворачивается и чуть испуганно смотрит:

– Ты что? Подслушиваешь?

– Пф… Вот еще. Мне ваши разговоры по барабану. Неровно дышишь к Янковскому?

Она оскорбляется, нервно теребит пояс пальто и убирает телефон.

– При чем тут Максим вообще? По-моему, это ты неровно к нему дышишь. Или попросту завидуешь…

Пф…

– Вот еще. Вы, москвичи, все время думаете, что мы вам все тут обзавидовались, а мы просто живем свою периферийную жизнь и думать про это не думаем, – легко отбиваю.