Е.П.: В глаза мне, в глаза!

Э.Б.: Только я считаю, что живопись моя и тогда, и сейчас была и есть самое настоящее прямоговорение, прямее некуда.

Е.П.: Все тянут в свою сторону, и получается интересная каша, да не наша… И я думаю, что наш с тобой любимый андеграунд был точным слепком официального общества. Со своими генералами, политруками, графоманами, диссидентами, стукачами…

Э.Б.: Успешным каждый художник хочет быть, но весь вопрос в том, сколько ты согласен заплатить за это. В наше время ситуация была жесткая. Либо ты делаешь свое дело, либо ты делаешь карьеру. Это вечная проблема взаимоотношений художника и общества. Сейчас ситуация мягче, но в принципе такая же. Молодые ребята, как правило, хотят сразу все… Не успев сформироваться, не выявив собственной профессиональной сущности, пытаются сразу же привлечь к себе внимание любыми средствами. «Артистический жест», «самовыражение» – все это уже было, было, было! Эта ситуация осложняется еще и тем, что коллекционеры, покупающие картины, за счет чего и живет, собственно, изобразительное искусство, перестали верить личному вкусу: люблю не люблю, нравится не нравится. И ориентируются на то, что скажет эксперт или тот, кто себя за эксперта выдает. Кураторы, галерейщики, искусствоведы, которые должны быть посредниками, вдруг возомнили себя хозяевами искусства, и художник для них всего лишь средство для достижения неведомых их целей, чаще всего материальных. Талант антрепренера ценится современным художественным социумом куда выше таланта художника, творца… И если изначально в проект были вложены деньги, то художник-антрепренер, конечно же, обязан их «отбить». Я – другой. Я всю жизнь работал и работаю один, сам. Я просто писал и пишу картины. И мое счастье, что я нашел тогда способ зарабатывать деньги не живописью, а другим способом, оформляя детские книжки. Это не универсальный, это трудный путь для молодого художника, но если честно, я другого пути не вижу. Пока ты профессионально не окреп, не обрел себя сам, не встал на ноги – не нужно суетиться. Не нужно бегать, крутиться, показывать, показываться. Нужно найти какую-то другую работу, которая обеспечивала бы тебе жизненный минимум, однако не отнимала бы у тебя все твое время, которое ты должен посвятить своему творчеству, если Бог дал тебе хоть капельку таланта. Иного выхода нет, и не надо мне говорить про Энди Уорхола. Энди Уорхол был одарен дважды. И как художник, и как предприниматель. Энди Уорхол – американец, а не русский или француз.

Е.П.: Ты, гражданин России Эрик Булатов, ощущаешь ли ты себя принадлежащим к какой-либо религиозной конфессии?

Э.Б.: Православный я. Крещен, правда, не при рождении, а уже здесь, во Франции. Я хотел раньше креститься, у меня был друг-священник, имевший приход в глухой деревне. Но он не успел меня крестить. Его убили. Смерть в моем сознании связана с какой-то красной машиной. Эта красная машина едет неизвестно куда и олицетворяет для меня что-то страшное, страшное.

…я думал, что жизнь мне предстоит даже сложнее, чем я рассчитывал, и впоследствии оказался больше чем прав. В каждой среде, к которой меня прибивала судьба, была своя идеология, свои ценности, шаблоны, правила поведения и фразеология, с которыми следовало считаться, везде от меня требовали соблюдения принятых в среде ритуалов, поклонения кумирам среды, везде настаивали на том, чтобы мое мнение совпадало с тем мнением, которое в этой среде на данный момент считалось единственно правильным и прогрессивным. А поскольку мнение мое слишком часто не совпадало с общим, то меня всю жизнь поправляли, одергивали и часто предписывали, что я на самом деле должен думать о том или ином предмете (а о некоторых предметах и вовсе запрещалось думать что бы то ни было), и, при уклонении от предписаний, имевшие власть наказывали, а не имевшие проклинали устно, письменно и печатно.