— Может, объяснишься, Дарья, — гремит яростный голос, — какого черта ты путаешься с самым злейшим врагом нашей семьи?

— Он твой враг, папа, — роняю я, чем вызываю еще больший гнев со стороны отца. — Не мой.

— Что он тебе напел? — кричит он, но я молчу. — Отвечай!

— Ничего. Прости, папа, но наши отношения тебя не касаются, — сдержанно произношу я.

Вместо ответа отец бьет кулаком в стену, а я невольно съеживаюсь — в этот момент мне становится по-настоящему страшно. Он никогда не поднимал на меня руку, но сейчас у меня нет уверенности в его намерениях, ведь в таком состоянии я его ни разу не видела.

— Ты еще наивное дитя, — немного успокоившись, насмешливо произносит он. — Считаешь, этот мерзавец любит тебя?

Я не отвечаю. В его голосе столько неподдельной неприязни, что мне становятся не по себе. Не понимаю, как можно так ненавидеть человека.

— Как ты узнал? — задаю прямой вопрос, сомневаясь, что получу на него ответ.

— А это имеет значение, Даша? — резко бросает он. — От одного только видео твоего развратного танца перед этим недоноском у меня волосы на голове встали дыбом. Хорошая девочка, дочь уважаемого человека! Ты слишком низко пала, дочь!

Я рассыпаюсь на мелкие осколки, ощущая, как в груди болезненно сжимается раненое сердце. Видео моего танца было только у Миллера. Как он мог так поступить?

— Ты думала, он влюбился в тебя? — отец продолжает бить словами. — Ты изначально была его целью, а своим танцем облегчила ему задачу. Он использовал тебя как разменную монету, чтобы добраться до меня.

— Это ложь! — в сердцах выкрикиваю я, смахивая одинокую слезу, которая несмотря на мои усилия сдержаться, все же просочилась на мою щеку.

— Идем, — кивает он в сторону своего кабинета.

На негнущихся на ногах я следую за отцом. Он подходит к рабочему ноутбуку и кликает мышкой на папку «Миллер». Дальше отец проваливается в фотографии, на которых изображены я и Андрей. Снимки датированы вчерашним и позавчерашний числом. Далее — видео моего танца и еще какие-то фотографии. Я делаю простой вывод — отец узнал о нас только позавчера.

— А теперь смотри дальше, Даша, — он кликает по папке «Личное», которая содержит десятки фотографий Миллера и какой-то женщины. Это брюнетка, и она очень красива, а Андрей рядом с ней выглядит таким настоящим, счастливым. — Этим снимкам три дня. А этим примерно год. Миллер тщательно скрывает свою личную жизнь, но она у него постоянна. А ты — развлечение и способ достижения своего. Ему нужна земля. Благодаря этому видео он может меня шантажировать, чтобы заполучить ее. Но я еще повоюю.

Горечь обиды и предательства расползается по коже мерзкими мурашками, а ладони покрываются липким потом. Этого не может быть. Это какая-то ошибка.

— Я знаю, что больно, — отец подходит ко мне и опускает ладонь на плечо, чуть сдавливая его пальцами. — Но хорошо, что ты узнала правду сейчас. Ведь он мог играть твоими чувствами и дальше,

— Пап, мне нужно побыть одной, — не сдерживая слез, я резко разворачиваюсь и убегаю в свою комнату.

Я запираю дверь и, уткнувшись в подушку, громко рыдаю от разрывающей душу боли. Все его слова, поцелуи, танцы, близость, наши свидания и все остальное — ничего не значат? Но он был так искренен, он так смотрел на меня, как никто и никогда. Мы чувствовали друг друга — были единым целым. Нет. Не верю. Это ложь. И я должна убедиться в ней наверняка.

Присаживаюсь на кровать и, смахнув слезы рукой, беру в руки мобильный. Если все на самом деле так, как сказал и показал мой отец, то я хочу узнать об этом от самого Андрея. Смахиваю по экрану в ожидании ответа.