‒ Немного побаливает, но до свадьбы заживёт.
Я улыбнулась и, чтобы куда-то деть руки, погладила платье.
‒ Вы можете идти.
Мужчина с карими глазами, мой милый Лайонел, мой возлюбленный король, взял в руки книгу и вновь зашелестел страницами. Поклонившись, я плавно попятилась к дверям, изо всех сил стараясь не хромать.
Стайка смеющихся девушек во главе с Элеонорой Баррет довели меня до покоев, и там я вытащила из широкого рукава платья подаренный мне вчера платок. Крови на нём уже не было. Я собственноручно убрала её утром и поклялась никогда в жизни не расставаться с этим куском белоснежного шёлка, украшенного замысловатыми завитушками.
Сердце моё пело, и я с трудом удержалась от того, чтобы не затанцевать под звуки этой только мне слышимой музыки. И как же забавно, как хорошо распорядилась судьба. Моим милым, драгоценным ТЛ, ради которого я была готова бросить короля, сам король и оказался. Ах, мама, ты бы, наверное, с ума сошла от радости, если бы была рядом.
__________________________________________
* Сквайр ‒ почётный титул в раннем средневековье этим титулом награждался оруженосец рыцаря, впоследствии титул присваивался чиновникам, занимающим должности, связанные с доверием правительства.
3. Глава 3
Свадьбу, как и планировалось, сыграли через три дня. Утром меня по традиции выкупали в ванне с ароматными травами, а после нарядили в платье из бордово-красного бархата, рукава, горловина и подол которого были украшены золотой каймой. Мои волосы тщательно расчесали и позволили рассыпаться по плечам незакреплёнными прядями. Элеонора Баррет самолично нанесла на них какое-то масло, отчего те засияли ярким блеском, а затем покрыла мою голову прозрачной золотой вуалью.
‒ Скажите, леди Баррет, ночью мне будет очень больно? ‒ проговорила я, опустив ресницы. Спрашивать о таком было стыдно, но не спросить было уже нельзя.
Леди Баррет погладила меня по руке так же ласково, как когда-то делала это мама, и прошептала в самое ухо, словно боялась быть услышанной армией моих бесчисленных служанок и фрейлин:
‒ Сначала будет немного больно, потом станет приятно.
Её слова меня успокоили. Свою первую брачную ночь я теперь не только не боялась, но и ждала. Ждала с придыханием.
Отец, как и обещал, приехал к полудню в церковь. Он разоделся в пурпурно-красные цвета Таелингов и держал спину так, будто сам стал королём. Пока мы шли по красной дорожке мимо вытянутых деревянных скамеек, на которых восседали именитые графы, герцоги и маркизы с семьями, он крепко держал меня за руку, словно боялся, что ещё немного, и я обязательно хлопнусь в обморок. Я же почти не смотрела на родовитых гостей, шла ровно и спокойно, расправив плечи и подняв подбородок. Мой взгляд был прикован к королю и моему будущему супругу. Он стоял в самом конце зала возле алтаря рядом с сухим высоким архиепископом Летерни и был одет в ярко-синие одежды. Широкая цепь с крошечными бриллиантами, как обычно, украшала его широкие плечи. Высокая золотая корона сияла ярче Полярной звезды. Сегодня она казалась выше, чем три дня назад, и выглядела куда богаче. Наверняка это была какая-то новая корона, изготовленная специально для венчания.
Я не сводила с него глаз всю церемонию. Его спокойный взгляд был направлен в сторону алтаря. Мы оба повторяли строчки за архиепископом, и, когда нас объявили мужем и женой, он подал мне руку и помог подняться с колен.
‒ В богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.
После слов Латерни я повторила эту фразу ещё пять раз. Про себя. Шёпотом, словно она была волшебным заклинанием, и от неё и только от неё зависела вся моя дальнейшая жизнь. Придворные поздравляли нас, мои фрейлины и фрейлины королевы-матери чирикали, точно птички, лепестки яблони и вишни кружились в воздухе, напоминая снег. Солнце светило тепло ярко. Рукой, затянутой в перчатку, я сжимала локоть своего новоиспечённого мужа и ждала, что слуги приведут нам белого могучего скакуна в драгоценной сбруе, и дорогой Лайонел посадит меня впереди себя, точно рыцарь прекрасную даму, и увезёт далеко-далеко в счастье. Однако моим мечтам сбыться суждено не было. Коня нам никто не привёл. Церковь, где нас венчали, находилась близко от дворца Бельверон, а тот располагался на равнине без всякого рва и подвесного моста и назывался летним дворцом. Процессия из пеших придворных тянулась за нами на добрые полмили, и только королеву-мать несли в паланкине*. Впрочем, меня это почти не смущало. Если так захотел мой супруг ‒ значит так надо. Тем более, что через месяц состоится моя коронация, и тогда меня точно так же понесут в открытом золотом паланкине, но уже по всей столице, чтобы жители Элиадора знали, какая красивая у их короля жена.