2. Глава 2

Ночью я спала плохо. Просыпалась раз пять или шесть, а потом долго лежала без сна. В предрассветных сумерках мне то и дело мерещилось лицо кареглазого мужчины, что вытащил из моей ноги иголку. До чего же он красив и обаятелен! Какой мужественный у него подбородок, и нос, и губы. А какая улыбка! И руки! Вздохнув, я перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. Сегодня мне непременно нужно увидеть его снова и узнать, как его зовут. Наверняка этот мужчина – очень благородный человек. В конце концов он встретил меня ночью в неприглядном виде и мог совершить какую-нибудь низость, но вместо этого оказал помощь и даже хотел отвести к лекарю и не пошёл за нами, когда леди Баррет повела меня к моим покоям. Ах… Тут я подскочила и резко села на кровати. Внезапная догадка кольнула меня больнее вчерашней иголки. Как же теперь я стану женой короля, если… Если безмерно влюблена в другого мужчину? Пусть даже он обычный сквайр*.

‒ Леди Солберн? Вы уже проснулись?

Элеонора Баррет вновь вернулась к своему обычному ко мне обращению. Она с детства звала меня леди Солберн и очень редко называла просто Анхеликой. Вспомнив её вчерашнее «миледи», я похихикала. Так всё же принято называть замужнюю женщину, а я пока только обручена. Но, видимо, моя наставница специально применила эту маленькую хитрость, чтобы показать вчерашнему незнакомцу статус моей несвободы. Очевидно, обратиться ко мне «Ваше Величество» ей попросту не позволили совесть и этикет.

‒ Анхелика? Вы проснулись?

Моё новое утро началось привычным образом. С умывания, одевания и завтрака с королевой-матерью. В общем зале столы пока никто не накрывал. Придворных было мало, да и в отсутствие короля обедать и ужинать толпой считалось дурным тоном, поэтому королева-мать принимала пищу в компании меня и своих фрейлин.

‒ Дитя моё! Что случилось?

Войдя в покои будущей свекрови, я, как обычно, присела в глубоком реверансе, а после подошла к её столу. Стопу всё ещё саднило, и я слегка прихрамывала на правую ногу.

‒ Всё в порядке. ‒ Я выдавила дежурную улыбку и заняла стул напротив королевы. ‒ Вчера я на что-то наступила, но, думаю, через пару дней это пройдёт, и я буду как новенькая.

‒ Что ж, надеюсь, до свадьбы это действительно заживёт. Когда-то у меня было много детей, но сейчас, кроме Лайонела, не осталось никого. Даже дорогая Алисия, упокой Господь её душу, оставила меня. В изгнании наша жизнь была трудной. ‒ Королева-мать приложила платок к глазам и промокнула несколько выкатившихся слезинок. ‒ Алисия сильно простудилась, а я ничем не смогла ей помочь, поэтому теперь я считаю своей дочерью тебя.

Выпрямив спину, я несмело притронулась к еде. В рационе королевы преобладали зелень и овощи. Ела она мало и почти не употребляла мясо, только рыбу, да и то не каждый день. Сегодня в её гостиной было тихо. Большинство фрейлин гуляли по дворцу, и в конце трапезы пришли только две и тут же, примостившись в углу, склонились над вышивкой. Первую я видела неоднократно. Ею была рыжеволосая Матильда Дарвинг. Природа наградила её яркими зелёными глазами, но не поленилась забрызгать молочно-белую кожу лица и рук крупной оранжевой рябью. Вторая же показалась мне совершенно незнакомой. У неё были длинные золотистые волосы, узкие почти детские плечи и лицо сердечком. Глаза её в зависимости от освещения становились то тёмно-голубыми, то серыми, и если бы я захотела охарактеризовать её одним словом, то выбрала бы «воздушная». Такой она была лёгкой и невесомой, что даже, ступая по полу, будто парила в воздухе.