Я молчала. Как такое вообще можно угадать?

– Перкинса Уокера. Того лучника. Он написал ей пламенное любовное послание, в котором называл её своей драгоценной Трис и спрашивал об их дорогом сыне Лайонеле.

Я прикрыла глаза и покрепче схватилась за стул. Сердце у меня сначала остановилось, а затем запульсировало в ушах. И из-за его стука я больше не слышала голоса Марии.

– Неправда! Всё это неправда! Ты лжёшь!

Но она, будто издеваясь, продолжала твердить своё:

– А потом королева-мать нагрянула в часовню и увидела меня с письмом, и после этого вся наша дружба кончилась. Только выгнать меня она тоже не посмела. Боялась, что я её выдам.

– И ты поэтому решила его предать? Поэтому привела на озеро?

Я уже достаточно смутно помнила её разговор с Джоном Горвингом под лестницей, но отдельные слова, сказанные ими, врезались в мою память намертво. И трон займёт настоящий принц крови! Неужели они действительно оба в это верили?

– А если бы Лайонел женился на тебе, если бы сделал королевой, ты бы так же поступила? Или с короной на голове тебя бы уже не волновало: бастард он или нет?

– Так же.

– Только из-за того, что ты там что-то где-то прочитала?

– Нет. – И, покачав головой, она загнула длинный серый рукав и показала мне предплечье. – Вот из-за чего.

Её некогда гладкая белая кожа была сплошняком покрыта отвратительными язвами. От их вида меня затошнило. Я отвернулась и прикрыла рот ладонью.

– Вот видишь, – горько усмехнулась она. – Ты даже смотреть не можешь, а я с ними хожу. У меня волчанка*. Я медленно умираю. И наш дорогой король всё равно бы меня скоро бросил.

От ужаса я отпрянула к стене. Господи, а если я тоже заражусь?..

– Не бойся, – И я снова услышала её тоненький смех. – Волчанка не заразная. Это не чума и не проказа. Так что ни ты, ни твой обожаемый Лайонел не заболеете. К ней нужно иметь предрасположенность, а называется она так, потому что язвы похожи на волчьи укусы. Мне повезло, что лицо пока не задето.

– И… что, что она делает?

О такой болезни я прежде не слышала и ничего толкового сказать не могла. Меня просто переполнял ужас. Дичайший ужас.

– Опухают суставы, голова часто болит. Нашим лекарям её вылечить не под силу, но у принца Льюиса есть такой, которому всё подвластно.

Глаза Марии зажглись хищным блеском, и я поняла: вот, что послужило главной причиной предательства. Не происхождение Лайонела, а лекарь принца Льюиса.

– Думаешь, наш король не нашёл бы тебе врача? – Я почему-то сразу подумала о мавре, которого он пригласил для меня. – Да он бы всю Аелорию перетряхнул, скажи ты ему.

– Такого, как этот, не нашёл бы. Он единственный, кто смог вылечить волчанку у моей кузины. И именно он спас принца, когда тот обварился маслом. Только вот теперь принц Льюис держит его при себе, как собаку.

Накинув капюшон, я начала медленно пробираться к дверям. Теперь мне многое стало ясно. Мария просто готовилась обменять жизнь Лайонела на свою. Она, как и все, хотела жить.

– А Джон Гарвинг? – бросила я напоследок уже на пороге.

– Джон был крестником моего дяди, сыном его хорошего друга. Я знала его задолго до встречи с Лайонелом. Знала и любила, но дядя Родрик приказал мне быть ласковой с опальным принцем.

– Джон знал о твоей волчанке?

– Я рассказывала ему всё. И когда он услышал про письмо, это его убило. Получается, все они, его отец и мой дядя, погибли зря. Мы уничтожили истинного короля, а на трон возвели ублюдка. Что ж… Зато вы с Лайонелом составите прекрасную партию. Бастард лучника и дочь ростовщика...

Я постучала в дверь, и мне открыли. Смотреть на бывшую возлюбленную короля мне больше не хотелось.