— Да, — я недовольно соглашаюсь.

— И кого ты встретил, волк?

— Человечку. Не инициированную ведьму.

— Очень интересно, — уверен, сейчас вампир прищурил глаза. — И что зверь?

— Зверь признал ее.

— С каждой секундой все забавнее и забавнее.

— Мне вот невесело, — огрызаюсь я. — Так что с близнецами Лесман?

— Я обещал не раскрывать подробностей о стае Платова. Но… могу с уверенностью сказать, что или волчица, или человечка вводит тебя в заблуждение. Простыми словами: кто-то врет, — с детской радостью добавляет князь. — Удачи, волк.

8. Глава 8. Агата

— Ты звонила маме? — я повторяю вопрос.

Сестра отрицательно крутит головой и продолжает ехидно улыбаться.

— Нет. Хотела, но тут, — она спрыгивает с подоконника, — выглянула в окно и обо всем забыла.

— Ника, — я произношу строго.

— А он не староват для тебя? — серьезно спрашивает сестра. — Ну уж очень заметна разница между вами. Вот прямо сильно, — она вначале разводит руки в стороны, а потом одну поднимает над головой и встает на цыпочки. — У дедули точно давление подскочит.

— Не смей ему говорить! — вспыхиваю я. — Это вообще не то, о чем ты думаешь. Я пытаюсь избавиться от… него, — не называю титана по имени. — Он больше никогда не придет. Я ему все объяснила. Ты меня поняла?

Ника шумно выдыхает, но соглашается:

— Поняла.

— Вот и отлично. Я позвоню маме.

Я возвращаю коробку конфет сестре и достаю телефон, предвкушая неприятный разговор.

Но мама опередила меня и позвонила сама. Я даже не поверила сразу, глядя на загоревший экран и надпись на нем.

— Да, мам. Ты потеряла Нику?

— Нет, — тихо ответила мама. — Я так и поняла, что ты ее забрала.

— А отчим объяснил почему? — спросила я зло и взглянула на сестру, прикрыла телефон ладошкой и произнесла: — Поговорю и вернусь.

Я торопливо вышла во двор, спряталась от посторонних глаз и ушей под старой яблоней в дальнем углу двора и присела на одну из низких ветвей.

— Да что тут объяснять? — выдохнула мама. — И так все понятно.

— Мам, думаю, ты знаешь не обо всем, — говорила я вполголоса, поглаживая собаку. Подружка словно улавливает мое настроение и появляется в самые тяжелые моменты жизни. — Один из друзей отчима приставал к Нике, — сказала я совсем тихо.

Не хватало, чтобы услышали соседи и разнесли сплетни. А так информация и до деда дойти может.

В трубке повисла тишина.

— Я уже их выгнала, — сказала мама спустя секунд десять. — Гриша отсыпается.

— Мам, гони и его, — выпалила я сгоряча. — Когда-то все может закончиться не как сейчас, а очень плохо, мам, для тебя или Ники.

— Или для тебя, — добавила мама. — Ты всегда думаешь о нас, — сказала она срывающимся голосом. — Как Ника? Она сильно испугалась?

И я не знала, что ответить. Сказать, что сильно — расстроить маму. А если ответить нет — так все будет повторяться вновь и вновь.

— Испугалась, — произнесла я. — Отчим ей не поверил. Мам, надеюсь, ты веришь? — спросила настойчиво.

— Верю, — ответила мама. — Как же я не поверю своим детям…

— Так почему ты терпишь все это? Ты же несчастлива, — я продолжала трепать Подружку по спине. — Мы несчастливы. Счастлив только он, — произнесла я презрительно. — Наверное, — добавила я более спокойно.

Я замолчала, мне стыдно отчитывать маму.

— Не знаю. Привычка, — ответила мама.

— Очень дурная, — прошептала я тихо-тихо, и Подружка поддержала меня, прижимаясь горячим боком к ногам.

— Агата, — позвала мама. — Как ты смогла покалечить Гришу? — спросила несмело, со стеснением в голосе.

— Что я сделала? — я моментально вспыхнула. Подружка зарычала. — Я его не калечила!