— Это гортензии, — поясняет девушка и немного расслабляется. — Сколько вам? — спрашивает она.

— Пять, — отвечаю я, сжимая руки в кулаки и заставляя себя стоять на месте.

Девушка берет деревянную лесенку на три ступеньки и подходит к указанному стенду.

— Пять, — повторяет она за мной, вынимая и осматривая каждый цветок.

Тянется, а я слежу за ее движением. И как я ни стараюсь смотреть на чертовы гортензии, мой взгляд спускается к круглой заднице в светлых джинсах.

— Пять. Готово.

Девушка спускается, а я прочищаю горло и прошу:

— Еще пять.

Мышка поворачивается и произносит:

— Может, четыре или шесть. Дарить четное количество цветов — плохая примета, — на ее лице мелькает улыбка. — Если у вас, конечно, не скорбный повод.

Капец какой скорбный. Возложу букет на пах и всплакну.

Агата вновь забирается на лесенку и замирает — ждет моего ответа. Смотрит, приоткрыв пухлые губы. А я смотрю на них. Пристально. От нестерпимого желания поцеловать девчонку жжет в груди.

— Так сколько? — произносит она, рвано выдыхая.

— Шесть, — произношу я и делаю вид, что роюсь в кармане в поисках денег.

Агата не комментирует мой выбор, отворачивается, и спустя мгновение я слышу ее взволнованный вскрик.

Зверь решил за человека. Он лишь на мгновение завладел контролем, и я встал за спиной девчонки, плотно прижимаясь и упираясь каменным членом ей в бедро.

И ладно бы я просто подошел вплотную, нет, я ухватил девчонку двумя руками за талию и вдавливал в себя, хвастаясь своим мужским началом и… концом. Это точно какой-то вирус, поражающий не только половую систему, но и головной мозг.

— Что… что… вы делаете? — уточнила наивная мышка и мелко-мелко затряслась от испуга. Ведь и так понятно, что я делаю — пытаюсь произвести неизгладимое впечатление. — З…з…здесь камеры стоят, — произнесла она, не осмеливаясь двинуться с места.

А зверь решил добить девчонку и утробно зарычал:

— Моя…пар-р-ра…

Она перестала дышать. Цветы из дрожащих рук полетели на пол.

«Отойди, идиот, — приказал я себе мысленно. — Проверил — не ведьма. Та бы уже давно скрутила в бараний рог и заставила рыдать как пятилетку, а теперь ослабь хватку, забери цветы и подари их обиженной паре».

А я не в силах двинуться с места. Со мной такое впервые. Я даже Лесю смог отпустить после первой нашей встречи, а сейчас как прирос к земле.

— Отойдите! — попросила мышка срывающимся голосом, глубоко и шумно вдохнув.

— Не могу, — зачем-то ответил я честно.

Как можно отойти, если я словно счастье держу в своих руках. Невероятно хрупкое и чертовски запретное.

Я склонил голову и, закрыв глаза, втянул дурманящий аромат ее кожи. Вкусная. Идеальная.

Да что я творю?!

Я развернул девчонку лицом. Агата пошатнулась на лесенке и по инерции вцепилась в мои плечи. Опустила испуганный взгляд на свои руки и отдернула их. Точно мышонок — прижала кулачки к груди, не моргает, смотрит глазищами, ожидая моего следующего шага.

— Я уже говорила, вы меня с кем-то путаете, — прошептала она, покрываясь румянцем. — Я вас вижу второй раз за свою жизнь, — добавила аргумент, который, по ее мнению, должен был меня вразумить.

Я же наблюдаю за движениями ее губ. За тем, как розовый язычок проходится по нижней пухлой губе, провоцируя на безрассудство. И я поддаюсь на провокацию, тянусь, желая поцеловать.

Девчонка охает, озирается и возвращается ко мне взглядом. Ее зрачки расширяются, дыхание частит.

— Нет! — вскрикивает она, изворачивается и остужает мой пыл водой из пластикового вазона с гортензиями.

Тут даже зверь теряется, позволяя девчонке освободиться и спрыгнуть с лесенки.