– Еще как понимаю.

– А я ведь теперь барон. Нищий барон без своего дома!

– «Черный дуб» всегда будет твоим домом, Даниэль.

– Я хочу продолжить учиться. Жить в столице накладно. Краски и холсты мне не даром достаются. Я хочу брать уроки у знаменитого заграничного портретиста. А это опять деньги – на путешествие, учебу! Титул тоже требует определенного образа жизни. Мне нужно достойно одеваться, встречаться в клубах с правильными людьми. Я уверен, что добьюсь признания. Но когда это будет!

Он тяжко вздохнул.

– Есть и еще некоторые проблемы… Да, деньги мне очень нужны, чтобы их решить.

– Ты не пробовал подрабатывать? Например, театральным художником? Да хоть маляром!

Даниэль скривился. Эта идея не пришлась ему по вкусу.

– Видать, придется, – угрюмо бросил он. – Ирис, я помогу тебе. Пусть поместье приносит доход. Не слушай, что говорить моя мать. У нее голова забита чем попало, к жизни она совсем не приспособлена. Ты только скажи , что нужно сделать, и я сделаю.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его Ирис. – Помощь мне потребуется. Напиши своим друзьям, предложи им комнаты.

– Сегодня же напишу. Нет – телеграмму отправлю!

На дорожке показалась знакомая фигура. Из рощицы вышел Рекстон; он возвращался после упражнений, потому что был в тонком свитере, на плечах полотенце, в руках гантели, волосы влажные от пота.

Когда Ирис его увидела, ее сердце тревожно и сладко замерло, а потом заколотилось с удвоенной силой.

А Рекстон, разглядев, кто сидит на скамейке, на миг замер, как будто в сомнении, но потом решительно подошел.

Он настороженно глянул на Даниэля, перевел взгляд на Ирис.

– Доброе утро, госпожа Диль, господин барон. Прошу прощения за свой внешний вид, я делал разминку.

– И охота тебе вылезать из постели так рано, чтобы махать гантелями? – удивился Даниэль.

– Все в порядке, госпожа Диль? – Рекстон выразительно повел глазами в сторону Даниэля.

– Да, Арман. Мы все обсудили и помирились.

– Я извинился, – добавил Даниэль с гордостью.

– Весьма рад, что вы преодолели непонимание, – серьезно сказал Рекстон.

На дорожке послышались шаги. Еще один человек вышел в сад в несусветную рань, и это была Софи. Она несла в руках тарелку с клубникой, которую собрала для своей госпожи к утреннему кофе.

Все оглянулись на нее. Рекстон с холодным изумлением измерил ее взглядом, как будто задался вопросом: что делает здесь эта девушка?

Она вздрогнула и попятилась; тарелка опасно накренилась, и ягоды посыпались на дорожку.

Ирис и Даниэль вскочили, чтобы ей помочь, но Рекстон их опередил.

Он бросил гантели, в два длинных шага подошел к горничной, присел рядом с ней и принялся поднимать и складывать ягоды на ее тарелку. Девушка настороженно глянула на него из-под длинных ресниц.

– Софи, будьте аккуратнее, – посоветовал он ей негромко.

Горничная вскочила и, прижав тарелку к груди, опрометью бросилась к дому. На дорожке остались лежать несколько раздавленных ягод.

Рекстон встал и проводил девушку зорким взглядом.

– Что с ней такой творится? – пробормотала Ирис.

– С горничными всегда какие-нибудь проблемы, – сказал Даниэль беспечно. – У мамы их уже штук пять сменилось. Эта еще лучше остальных. Ну, пока сестренка, – он шутливо толкнул ее в бок. – Увидимся за завтраком.

Даниэль ушел; Ирис осталась с Рекстоном. Тот кивнул и тоже сделал попытку уйти, но Ирис его окликнула:

– Подождите, Арман! Я искала вас.

– Чем могу помочь, госпожа Диль?

Ирис вдруг почувствовала сильное смятение. Уж слишком пристально смотрели на нее суровые глаза из-под густых бровей, и в вопросе его ей почудился неясный смысл.