Оля сильно расстроилась, потеряв из виду «Лучшего в Мире Краша». В то время я подбадривала подругу, как могла. Шли месяцы, но о парне ничего не было слышно. И лишь ближе к концу очередного учебного года подвернулась удача. Зашедшая к Оле соседка рассказала, что лично встретила женщину, которая раньше жила этажом выше, то есть маму Ратмира. Дальше мы узнали от информаторши, что сын этой женщины взялся за голову, закончил школу экстерном и сдал вступительный экзамен в строительный колледж. Соседка переобулась в воздухе и лицемерно причитала, мол зря её подруга так обошлась с бедными-несчастными людьми, а мама Абрамова – очень приличная женщина и, можно сказать, святая, отстояла сына и наставила на путь истинный.

Через год после этого наши с Олей пути немного разошлись. Закончив выпускной класс гимназии, мы поступили в разные колледжи, несмотря на то, что когда-то в младших классах обещали друг другу учиться вместе до скончания времен. Но повзрослев, обе оставили эти наивные мысли. Я зачислилась в колледж культуры и искусств на другом конце города, а Оля – в ближайший к её дому строительный. Подруга до последнего не знала, куда будет поступать, но в итоге, как магнитом, притянулась к эпюрам, строительным материалам и проектно-сметному делу, потому что тоже самое изучал Ратмир. Вот она, сила любви! Которая, к слову, победила силу дружбы.

Когда Оля удачно сдала вступительный экзамен, радости её не было предела. Подруга с энтузиазмом придумывала пути, по которым она попадёт в круг общения Ратмира, и тогда-то он точно в неё влюбится. Да уж, конечно! Два года назад не влюбился, но теперь и рак на горе свистнет, и сокол выше солнца полетит, и Дунай с Волгой сойдутся!

Что-то мне подсказывало, Абрамов повышал ценность строительного колледжа для многих девчонок, а не только для Оли, и очередь на его сердце в этих стенах стояла с улицы. В то время я не понимала, как можно зациклиться на чувствах настолько, чтобы пойти учиться куда попало ради парня. Да и вообще, разговоры о мальчиках в старших классах меня мало интересовали и даже немного раздражали.

Я очень нервничала в те годы из-за тяжёлого развода мамы и папы, поэтому сил хватало только на интенсивную подготовку к поступлению на курс промышленного дизайна – моя маленькая мечта, которая превратилась в чётко обозримую цель. Холст, грифель и клячка стали моими возлюбленными, а также необходимой отдушиной, чтобы пережить жуткие семейные скандалы, которые не прибавляли веры в отношения между полами. Так что я вообще не подпускала к себе никого из парней, но Олины ванильные рассуждения о супер-краше были всегда рядом, и как же я устала от них за годы совместного обучения. Кто бы только знал!

Ко всему прочему, беспокоила зацикленность лучшей подруги на единственном недостижимом парне и неспособность обращать внимание на других. Но всё же спустя полгода обучения в колледже её пыл по отношению к нему слегка поубавился. Парень водился с крутой компанией из старшего потока, и подобраться к нему оказалось не так-то просто. Периодически Олька делилась какими-то мимолетными и уже опостылевшими зарисовками о том, какой Ратмирка красивый, упакованный и весь из себя классный, но подвижек к знакомству не было ни на йоту.

Ближе к концу первого курса наши разговоры об Абрамове совсем затихли. Не знаю, что произошло, но Оля перестала говорить о нём, а я так пресытилась новостями об этом парне, что даже не стала уточнять причину. Рассудила, будто она посмотрела на Абрамова поближе, и у неё наконец открылись глаза на то, что популярные мальчики – не лучший выбор, ведь они с лёгкостью могут разбить сердце. Мне хотелось верить, что Оля найдёт себе нормального парня и успокоится. В один момент даже показалось, что подруга была к этому близка.