Я даже подавилась от этого вопроса.

– Вы серьезно? Все не так! Вся моя жизнь с сегодняшнего дня «не так»! Что я дальше буду делать?! Что я родителям скажу? Как замуж выйду? Как детей будут рожать? И вообще, вы хоть представляете себе, каково это – наблюдать за тем, как стареют и умирают родные вам люди?!

Его взгляд стал жестким, стальным.

– Очень хорошо представляю. И, поверь мне, оно того стоит.

Устав спорить, я откинулась на топчан и закрыла глаза.

– Не верю, уж простите. И вообще пока не вижу никаких плюсов в моей новой жизни. Сплошные минусы.

Какое-то время мы оба молчали, и я действительно начала «расслабляться» – слушала шум прибоя, вдыхала соленые морские запахи, спустив руку с топчана, перебирала пальцами песок…

А потом, в общем-то ожидаемо поняла, что мне действительно становится жарко. Невыносимо, нестерпимо жарко, хоть мы и сидели под зонтом.

– Ну, ты как знаешь, а я превращаюсь в дикаря, – в тон моим мыслям сообщил мне Воскресенский и задвигался, зашевелился на своем топчане.

Взволновавшись, я приоткрыла один глаз. Так и есть! Он… он… раздевался! Уже снял галстук и расстегивал спокойненько одну пуговицу за другой на своей бледно-голубой рубашке… Потом так же спокойно стащил ее, обнажая неожиданно сильные и широкие плечи, аккуратно повесил на задник топчана и лег обратно, слава богу, пока не трогая брюки.

Хотя нет, вытащил из петель ремень и расстегнул верхнюю пуговицу ширинки, являя на свет резинку модных, черно-серых боксеров от Келвин Клайн.   

Так вот зачем он привел меня сюда, этот «великий маг»! Покрасоваться передо мной голым телом!

Справедливости ради, красоваться было чем. Более красивого мужского торса я в жизни не видела – даже если считать актеров из американских молодежных мелодрам.

Не слишком перекачанные, но все же внушительного размера мускулы казались стальными, впалый живот идеально разделяло правильное количество «кубиков», а от полоски темных волос, уходящих под ту самую резинку от «Келвин Клайн», сложно было оторвать взгляд.

Идеально гладкая кожа, загорелая даже там, где по идее уже должны быть плавки или шорты, сильные руки с красивыми пальцами…

У него даже волосы на груди эротично смотрятся – слабо подумала я. Его хотелось облизать, этого наглеца и бабника. Или стукнуть. Чтоб уже весь стал фиолетовым, как тот зверек из старого советского мультика...

Дыхание мое вдруг участилось, я поморгала и отвернулась, отказываясь позволять мозгам рисовать картины меня, перелезающей на соседний топчан. Не дождется, гад!   

– Идем-ка купаться! – от неожиданного приказа я подпрыгнула и слегка подавилась, пытаясь проглотить всю скопившуюся по рту слюну. Села на топчане, неистово краснея и отворачиваясь – смотреть на его полуголое тело без пунцовых щек и заходящегося от волнения сердца было невозможно.  

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Вставай и раздевайся. Мы тут спечемся, если не искупаемся.

– Но я же… у меня же нет купальника! – беспомощно повернувшись к порталу, я увидела, что двери больше нет, она просто растворилась в знойном воздухе тропик!

Боже, я в ловушке!

– Знаешь, чего я никогда не понимал? – отвернувшись от меня, Воскресенский стягивал с себя брюки. – В вашем мире женщины… да и мужчины тоже… абсолютно раскованы и распущены. Вы купаетесь в каких-то веревочках, треугольничках и тесемочках, еле-еле прикрывая причинные места и голую грудь.

Он прервался на мгновение, отбрасывая штаны туда же, куда и рубашку. Повернулся ко мне и продолжил, не обращая внимание на то, что я снова закрыла глаза.