Максим Андреевич оцепенел. Он даже не понял поначалу, что с ним – до такой степени всё его тело превратилось в камень. Дыхание замерло в груди… Казалось, что даже сердце остановилось и просится наружу – взглянуть на эти великолепные, розовые полушария.

И только когда кровь снова горячо побежала по венам, а сердце заколотилось бешеным ритмом, Родин понял – это не он превратился в камень. А у него. То есть там, внизу – в штанах.

Возбуждение настолько резко и сильно захлестнуло новоиспеченного ректора, что стало жарко. Глотая собравшуюся во рту слюну, трясущимися руками Максим Андреевич расстегнул верхние пуговицы рубашки и расслабил галстук.

Не помогло. Всё ещё было дико жарко, а в штанах уже давило так, что пришлось поправить там рукой, иначе бы член прорвался сквозь молнию ширинки наружу.

Надо ее накрыть! – сквозь шум в голове сообразил Родин. Перестать пялиться на эти роскошные, обнаженные булки, перестать представлять, как он сейчас расстегнет ширинку, выпустит свой пульсирующий орган на свободу и поставит спящую девушку на колени…

Просто накрыть ее подолом платья!

Деревянным шагом, широко расставляя ноги, он шагнул к спящей двоечнице и наклонился над ней, невольно вдыхая ее запах – тонкий аромат духов, смешавшийся с потом разгоряченного молодого тела... и еще что-то непонятное и ускользающее… То ли кофе… то ли что-то молочное…

Ну, так в чем проблема? – предложил прыгающий от нетерпения внутренний дьяволенок. Наклонись и понюхай уже как следует. Что тебе мешает? Там, у основания шеи – где начинаются пышные светлые волосы, спутанные и немного взмокшие.

Только представь себе, как там у нее пахнет…

Не в состоянии сопротивляться этому зову, он наклонился еще ниже, судорожно вдыхая и закрывая от наслаждения глаза. Боже всемогущий, какой аромат… Это определенно был самый сексуальный запах в его жизни… И как он раньше не замечал?

Да ты и голой задницы не заметил – язвительно подтрунил над ним еще один голос, уже больше похожий на голос разума. Специально, что-то, ли опустил ей платье, не подтянув трусов? Или подсознательно, надеясь на будущий десерт?

Оскорбившись на это предположение, Родин немного пришел в себя и резко выпрямился.

Какой, к черту, десерт! С момента, как он услышал ее голос в той кладовке, он только и думал, как от нее избавиться без вреда для них обоих! И притащил ее сюда исключительно из жалости – потому что ясно было, что, если не его вмешательство, девчонке придется худо!

Тут уже заржали оба его внутренних голоса – а теперь из-за чего ты завис над ней, удерживая собственные руки от того, чтобы смять ее голую задницу? Тоже из жалости? Ты, вроде как, собирался накрыть ее подолом, а не нюхать ей волосы.

– Твою ж мать! – Родин тихо выругался и сделал то, что должен был сделать сразу – одернул ее платье вниз, накрывая им розовую попу, от греха подальше. Для надежности отошел, снял с вешалки собственное пальто и накрыл им девушку уже полностью – от шеи до пяток.

В штанах немного успокоилось, но надежды не потеряло. То есть, член всё ещё свербил, однако не пытался проделать в его штанах дыру.

Оценив уровень своего возбуждения как контролируемый, Максим Андреевич обошел стол с другой стороны и сел на диван – как можно дальше от спящей. Долго и шумно выдохнул, расстегнул рубашку еще на пару пуговиц и только сейчас заметил, что на горячем каменном подносе перед ним раскинулся здоровенный стейк, уже порезанный на ломти. Идеально поджаренный снаружи и сочно-красный внутри, окруженный овощами и ломтиками подрумяненной картошки.