Парень прервался и заржал – странным, дерганным смехом, в котором Родин мгновенно узнал психопатию. А где психопатия, там и садизм – близенько-близенько ходит, только за веревочку дерни.

Ох, не поздоровится кому-то сегодня… Ох, и попадет его двоечница…

А тебе-то что с того? – насторожился его внутренний мизантроп. Ну, попадет, и попадет. Бывают и такие случаи в жизни, мало ли...

В следующий раз будет умнее! Трижды подумает, прежде чем бухать в незнакомом месте с незнакомыми людьми. Да и совращать одиноких мужчин, небось, тоже поостережется – особенно таких, которые не готовы пожертвовать жизненным покоем ради того, чтобы пристроить свой член в теплое место.

Максим Андреевич тяжело вздохнул и снова поднял глаза к потолку.

Внутренний мизантроп не помогал. Думать о том, что из-за его желания спокойно провести вечер девчонка окажется сегодня в гараже у «Давыдыча», было невыносимо.

Быстро, пока не передумал, он вернулся в женский туалет. На его счастье, в открытом пространстве до сих пор никого не было, а молчаливая уборщица как раз нагнувшись отдирала что-то с пола в дальнем углу уборной.

Стараясь потише стучать ботинками, он прошел к той кабинке, где оставил спящую красавицу в красном платье. Ему снова повезло – обняв бачок, девушка крепко спала. Что бы он стал делать, если бы она как раз очнулась и начала с перепугу орать, Родин понятия не имел.

Уже привычно подхватив ее под спину и коленки, он крякнул, напрягшись всем телом, и поднял ее с унитаза. Не оборачиваясь, задом вышел из кабинки и, стараясь вести себя как можно более непринужденно, прошествовал в сторону выхода из туалета.

Красящая возле зеркала губы незнакомая девушка с длиннющими дредами замерла, наблюдая за ним искоса в зеркало, но так ничего и не сказала, по всей видимости решив не связываться.

Спокойно, Родин – уговаривал он себя. Спокойно… Она явно не собирается звонить в полицию. Зачем ей это надо? Да, и вообще – он же не совершает никакого преступления! Ну, зашел в туалет – помочь знакомой девушке, перебравшей с алкоголем… Что тут преступного?

Однако, сердце продолжало неистово колотиться, а мозг подкидывал одну за другой заголовки завтрашних передовиц – «Скандал на кампусе!» «Новый ректор московского университета пойман на попытке изнасилования!» «Жертва в состоянии невменяемости!» «В крови жертвы обнаружены запрещенные вещества!»

Изо всех сил стараясь не паниковать, он огляделся, не вполне понимая, как можно проскользнуть незамеченным мимо толпы, неся на руках девушку, которая выглядит то ли мёртвой, то ли обдолбанной.

– Простите… вам, наверное, к ВИП-комнатам?

Неожиданно-вкрадчивый голос чуть не заставил его подпрыгнуть. Задержав дыхание, чтобы не выдавать волнения, Максим Андреевич медленно обернулся.

– Что, простите?

У одной из дверей посреди коридора, сливающейся дизайном со стеной, стоял молодой официант с прижатой к груди папкой меню.

– Я спросил, не желаете ли вы вернуться к ВИП-комнатам? – повторил он и многозначительно кивнул, указывая на уснувшую девушку у него на руках.

– Да… хотелось бы, – нерешительно ответил Родин, не вполне понимая, к чему клонит официант.

– Тогда прошу за мной. Не стоит так идти в общий зал. Репутация заведения и всё такое... Вы меня понимаете?

Родин ничего не понял, но на всякий случай кивнул. И последовал за официантом, уже открывающим карточкой незаметную дверь посреди коридора.

Это тайный проход к ВИП-комнатам! – понял он спустя несколько секунд. То есть, не совсем тайный – скорее, подсобный. Проход для официантов и прочих работников клуба – причем, скорее всего, связывающий бар, кухню, туалеты и те самые, ВИП-комнаты.