– Ту не поспоришь, – пробормотал он. – Ты где? Вы квартиру мою закрыли? Барса не выпустили?

– Обижаешь… Как же я эту пусечку одного выпущу? Барскииик… Барсииик… Вот он, мой хороший… Услышал… услышал пушистик… А ну, иди к тёте… От молодец!

– Стоп! – он насторожился. – Какой Барсик? Ты же сказала, он дома! Ира, ТЫ ГДЕ?!

– Так и я дома, Макс… у тебя. Я… у тебя дома… Вот твой диван, твоя лампа… твое пальто… хотя нет, это моё пальто… Твой садик с цветочками, твой телевизор…

– ИРА! – не сдержавшись, он рявкнул своим «ректорским» голосом, и его окрик эхом отозвался от сводов коридора. На шум повернулись сразу же несколько голов из зала, включая одного из официантов.

Максим Андреевич решил не привлекать внимания и прошел еще дальше по коридору – к самим туалетам. Зашел в мужской и прислонился к стене рядом с кабинками.

– Ира! – уже тише рявкнул он, прижимая телефон ко рту. – Еще раз объясни, если можешь – что ты делаешь у меня дома, пьяная?!

– Так я ж не могу водить в таком состоянии… – лениво протянула сестра, – такси так и не приехало, и я решила потусоваться тут, у тебя… пока ты не придешь… А как придешь, хочу с тобой поговорить по душам, братишка... О том, как ты дошел до жизни такой – что к тебе люди… приеж-приежжжа…ют… на праздник… подарки привозят… тарталетки с черной икрой… торрртик на заказ… а ты… ик! А ты… сдрейфил… и в кусты! У меня, между, прочим, для тебя тост был… приготов…лен. Вот я маму с папой… проводила домой… и… решила… его тебе высказать… то есть Барсику… пока тебя нет. А потом еще один тост… и еще один… а потом…

– Я понял, – отрезал он. – Ира, слушай меня внимательно. Я приеду поздно! Поздно! До сих пор поняла?

– П-поняла… А я тут пока в холодильничке…

– Отойди от холодильника. Проверь, заперла ли ты дверь. Оставь Барса в покое. Потом иди в кабинет и ложись спать! Там диван есть. И подушки с пледом. Меня не жди! Всё поняла?

– Нет, ну так неинтересно, Макс… – обиженно заныла сестра. – А по душам поговорить? Ненене, я так не играю…

Не став слушать, во что она там не играет, Максим Андреевич дал отбой и несколько раз с силой стукнулся затылком о стену, не зная, как еще выплеснуть злость.

Нет, это уже положительно переходило всякие границы. Просто никаких слов не хватало, чтобы описать всю его ненависть к этому злосчастному дню, который он всего-то на всего хотел провести в кресле с бокалом кьянти и любимым котом!

И когда ему уже казалось, что день не может стать хуже, из-за двери, за которой, по всей видимости находился какой-то склад, захныкал жалобный голосок «двоечницы» – той самой, которая только полчаса назад пыталась соблазнить его, а потом обозвала «старым пердуном».

– Сереж, пусти… пожалуйста… пусти… не трогай меня… Я не хочу…

И в ответ возбужденным, мужским, с придыханием:

– О да… Умоляй меня, цыпа! И дергайся, дергайся – как раньше! У меня сейчас в штанах всё лопнет от твоих дерганий…

«И тут со дна постучались» – понял Максим Андреевич, прикрывая глаза. День рождения стремительно проваливался в самые недра самого глубокого ада.

-----------------------------------

Дорогие читатели, напоминаю, что если книга вам нравится, не забудьте поставить ей лайк и добавить в свою библиотеку, если вы еще этого не сделали :)) Особенная благодарность за комментарии!

Спасибо! Ваша Лю.

7. Глава 7

В отличие от виски, абсент воспринялся моим организмом на ура. Лёёёгонько так пошел, воздушно – без всяких помех в виде льда. Может, поэтому я остановилась только тогда, когда передо мной оказался деревянный поднос, позвенькивающий от каждого движения пустыми пробирками.