не может. Поэтому самоубийства гомункулов в первые минуты их "жизни" составляют процентов семьдесят…

Еще примерно процентов десять сходит с ума в течении следующих пяти недель, и только оставшиеся двадцать выживают, и вполне нормально функционируют всю оставшуюся жизнь...

***

- Не грусти, - подбодрила меня Стефа, когда я в очередной раз задумалась, что учеба подходит к концу, а работы еще не початый край. - А то грудь не будет расти!

- Да у меня и от веселья, - я заглянула в вырез туники, - уже вряд ли что-нибудь вырастет. Я вот о чем думаю... будет ли считаться, спор выигранным, если я его оживлять не буду?

- То есть как это не будешь?! - возмутилась подруга, честно помогавшая мне советами в третьем по сложности пункте проекта.

Собственно, с теорией и расчетами я справилась быстро. Трудности возникли на этапе моделирования - ни одного живого примера у меня не было, а снять штаны с кого-нибудь из знакомых, как предлагала Стефа, я оказалась наотрез. Гомункул был крупнее ее парней раза в два минимум, а возиться с масштабированием выясненных параметров дольше, чем прикинуть их с нуля.

- Да вот так. Представляешь, сколько условий должно совпасть, чтобы мне это удалось? А я даже думать не хочу, что будет, если не удастся... Это же точно провал!

Мы сдружились так незаметно и естественно, что казалось, что были знакомы всю жизнь. Когда мне через год дали комнату в общежитии Университета, и она захотела переехать со мной, ее родители только тяжело повздыхали, но отпустили. "Милроя, ты девочка разумная, присматривай там за Стефочкой", - украдкой шепнула мама, которая весь первый курс отказывалась даже слышать о самостоятельной жизни дочери.

Я пообещала, но, наверное, из меня получился плохой надсмотрщик. В первую же ночь, пока я сидела над очередными расчетами, подруга убежала на вечеринку. Вернувшись под утро, довольная, счастливая и напевающая какую-то задорную песенку, Стефа звонко чмокнула меня в макушку и завалилась спать. Я открыла рот прокомментировать такое поведение, но сразу поняла, что слушать меня некому.

Мои родители тоже каждый раз передавали ей приветы, а прошлым летом столичная штучка даже гостила у нас на каникулах. Мама очень переживала и готовилась, но тоже быстро выдохнула и расслабилась, поддавшись обаянию Стефы.

Поэтому тайны - тайнами, но в общих чертах подруга имела представление о том, что именно мне предстояло сделать. И очень мной гордилась, хотя искренне считала спор - идиотизмом.

Когда в начале выпускного года наша элита снова завела песню "Милроя не успеет!", а на каждом углу факультета появились карикатуры на меня и мою работу, она переживала больше меня. Я-то прекрасно понимала, что они правы - отставание от графика было почти критичным. Неделя, проведенная у родителей, отбросила меня назад почти на месяц. Кто ж знал, что именно в этот период будет проводиться профилактика, и оборудование перейдет в режим экономии энергии! Поэтому выяснять, кто распространяет гадости, мне было некогда - нужно было как-то наверстать недобор мышечной массы и разобраться с тем, что там недоразвилось у моего гомункула.

Зато Стефа выяснила это довольно быстро, и даже сцепилась с подружкой Иво, красоткой Офелией, в женской уборной. Разнимала их госпожа Ван-дер-Ваальс, обе получили по выговору (в справедливости блюстительнице порядка не откажешь), но я узнала об этом только когда подруга заявилась в нашу комнату взлохмаченная и с огромным синяком под глазом.

- А вдруг он оживет, а потом… не захочет жить?