– Звягинцев, ты придурок! Зачем так пугать?– опомнившись, отталкиваю парня в грудь и отступаю на шаг. Откуда он вообще здесь взялся?

– Твое испуганное личико — как отдельный вид искусства, – блондин больше не касается меня, он опирается на дверь уборной плечом, будто бы я собираюсь силой ринуться досматривать представление.

И это странно настолько, насколько это возможно. Неужели, он покрывает Ди? Или, может, настолько бережно относится к половым актам в местных сортирах?

Все это, конечно, лишь догадки. Я могу вечно в них теряться, но ничто не отменяет факта наличие рта, которым можно задавать вопросы.

– Ты знал, что..? – я не договариваю, мне противно даже произносить эти слова.

– Это не наше дело, они сами разберутся, – блондин даже бровью не ведёт. Словно все, что происходит за дверью — в порядке обыденности.

– Ты знал! – едва сдерживая эмоции, тычу в него указательным пальцем.

Это открытие настолько поражает меня, что я забываю о конспирации. Весь гнев, что был ранее направлен исключительно на меня и мою взбунтовавшуюся фантазию рвется наружу.

И это я ещё винила себя за сны с эротической подоплекой? Да тут грешников, куда ни плюнь! И я далеко не монашка, что бы не говорила за моей спиной Соня-Аня.

– Какая ты шумная, пойдем-ка отсюда, – Звягинцев в мгновение ока оказывается рядом, легко хватает за руку и уводит за собой. Я настолько в шоке, что не сопротивляюсь. – Самойлова, ты в курсе, что притягиваешь неприятности?

– Тогда из них самая главная — ты, – запальчиво выдаю, резко дёргая рукой.

Чего он хватать меня вообще вздумал? Неужели, думает, что если теперь у нас есть грязный секретик на двоих, то можно позволять себе лишнего?

– Чего злая такая? – продолжает свою игру в провокатора Лева, но уже без попытки меня трогать. – Возбудилась?

Он склоняется надо мной. Так близко, что я могу сосчитать количество ресниц, что обрамляют незамутненные ясно-голубые глаза. Как у младенца.

Очень, очень испорченного младенца.

– Он же твой друг, – срываюсь на шепот. – Почему…

– А ещё он полный кретин, свято верящий в непорочность своей любимой девушки, – блондин отступает, пожимая плечами. Тог его звучит разочарованно. – Как думаешь, кому он проверит больше? Другу, который не пропускает ни одной юбки и утверждает, что его курвочка спит с преподами за хорошую оценку, или "невинному" ангелочку, в непонимании хлопающему глазками.

– Ну и… дрянь — ситуация, конечно, – вынуждена согласится с его аргументом я.

Чего, собственно, я так взъелась? Меня же никогда не волновало грязное бельишко других людей. Ну изменяет и изменяет, у Ди красивая мордашка, она может себе это позволить.

Только отчего мне так обидно за Диму? Он ведь тоже далеко не плюшевый мишка, пусть иногда и напоминает такового. Однако я хорошо помнила, каким демонически опасным он мог быть, если его разозлить. И не менее демонически привлекательным…

Так, стоп!

– Не бери в голову. И лучше не болтай об этом, для тебя же лучше. Дима слишком уперт в своей слепоте, – продолжает напирать словесно Звягинцев, даже не представляя, что творится в моей голове.

Собственно, я и сама не представляю. Что это за мысли вообще?

– Мне даже страшно представить, каково ему будет, когда он прозреет, – сморщившись, бросаю я, стараясь, чтобы тон звучал безучастно.

– Рано или поздно это случится.

– Почему ты такой пофигист? – все же не выдерживаю, но теперь уже говорю без былой раздражительности. – Он же вроде не чужой тебе человек.

– А ты почему такая беспокойная? – усмехается блондин. Кажется, из меня плохая актриса. – Старые счёты со школьной подружкой? Или на Косицина запала?