Теперь же оказалось, что и он впустил меня слишком глубоко в свою аскетичную жизнь.

Волнение, какого давно я не испытывала, лишило осторожности. Обхватив любимого, я на пике наслаждения рывком взмыла в небо, навстречу алой луне…

… Он смотрел, осознавая, кто я. И по мере того, как он понимал, в глубине его глаз зарождался ужас.

- Опусти… - его голос звучал хрипло и незнакомо.

Мы встали на то место, с которого только что взлетели. Прошло лишь несколько минут между этими двумя моментами, но как изменился его тон!

- Уходи, - в глазах был страх и непонимание.

- Но…

Он отпрянул и замотал головой. Быстро оделся, поднял суму и зашагал прочь. Я осталась под луной, растерянная, в слезах.

Через условленные три дня он не пришёл ко мне. Сперва я думала, что правда оказалась невыносима для его понимания устройства мира. А ещё через неделю мне показалось, что он зовёт меня. Я услышала его голос через шум ночного ветра и, не выдержав неизвестности, пробралась к стенам недостроенного монастыря.

Я нашла его между камней под обрывом. Похоже, случилось это совсем недавно, в то время, когда его голос донёсся до меня – ещё никто не заметил его отсутствия. Судя по кровавой вмятине на виске, он упал из окна кельи. Проведя рукой над остывающим телом, я ощутила вместе с выходящей из него жизнью, что происходило в последние часы.

Признание на исповеди. Гнев приора. Покаяние. Требование раскрыть имя ведьмы. Пытки. Десятки молитв, прочитанных над истерзанной плотью, чтоб изгнать одержимость. Ночь в запертой келье, проведённая в раскаянии и молитвах. И прыжок навстречу смерти. Надеялся ли он, что я рядом, что могу поймать его на лету и спасти? Или это был жест отчаяния, когда он понял, что не выдержит новых пыток?

Опустившись на камни, я положила его голову себе на колени. Ускользающее тепло становилось всё слабее. Вернуть ему жизнь было не в моих силах. Прости, милый, если ты наслушался сказок и думал, что я смогу тебя оживить. Даже я не всё на свете умею.

Прядь волос самоубийцы – сильное средство, входящее во многие снадобья. Срезав несколько, я в последний раз прикоснулась к губам, что уже не могли ответить на поцелуй.

Он не был слаб, хоть сам так считал.

Никто в монастыре не узнал имени ведьмы, что соблазнила одного из самых строгих и чистых помыслами монахов... А его имени я так и не спросила.

Через несколько дней началась первая аррасская охота на ведьм.

7. Глава 7. Ложь и слухи

Солнце было высоко, когда я открыла глаза и огляделась. Дацио спал, обняв мешок с гитерном. Пол под нами до сих пор не остыл. Да, римляне знали толк в печах! Однако это не спасло их от забвения.

Причесавшись и снова убрав волосы под чепец, я коснулась щеки юноши, и он тотчас открыл глаза и сел:

- Утро… Пора прощаний в любой балладе…

- Ты невозможно утончён, словно наследник высокого рода.

- Как знать, может быть, так оно и есть? – засмеялся он. – Хотелось бы! А ещё хотелось бы уметь всегда пробуждать ответное чувство…

- Ты и так достаточно хорош.

- Нет, я о другом – чтобы любовь дамы не ушла, если я ещё горю.

Секунду я колебалась, а затем тихо ответила:

- Я могу подарить тебе эту способность.

Дацио замер, осознавая, с кем бок о бок провёл ночь. Затем хлопнул себя по колену:

- Так и знал, что с тобой всё непросто! Ты вправду можешь… - он замолчал, подбирая слово. Похоже, «колдовать» ему претило. – Ты можешь сделать так?

- Да. Считай это ответным подарком за ночь песен. Но помни, как любая магия, свойство это может истощиться. Расходуй с умом, не растрачивай на случайные связи.