Да. Жизнь творит чудеса. Ситуации похожи, но почему-то меня всё это сейчас не возмущает. Может, всё дело действительно в разных переменных…

12. Глава 12

Рейнер

Потянулись серые дни. Ни чёрные, ни светлые. А тошнотворно изматывающие, как близнецы. Я не мог всё бросить и рвануть туда, куда хотел больше всего. Нужно было закончить всё здесь.

Нет, я мог сорваться и съездить хотя бы на день-два. К Ане. Но умом понимал: день-два ничего не решат в нашем случае. А сделают только хуже. Больше всего я боялся, что она сорвётся с места, исчезнет. Но сейчас, когда она под присмотром, я чувствовал себя немножко увереннее.

Каждый мой день заканчивался одинаково: я читал электронный отчёт засланного человека. Иногда мы разговаривали.

– Устроилась на работу, – докладывал Сергей. – В одну из местных школ.

– Съехала от родителей. Со скандалом. Живёт в маленькой квартирке неподалёку от работы.

– Ни с кем не встречается, живёт очень обособленно.

Ещё бы. Моя скромная тихая девочка… Я восхищался и гордился ею.

Судя по отчётам, она могла просто жить в большом уютном доме с видом на реку. Нужды в том, чтобы работать, не было. Анин отец крепко стоял на ногах. Старший брат достаточно крут. Братья-близнецы – два свободных небедных оболтуса. Но она не спряталась за широкими спинами родных. Она поступила так, как посчитала нужным.

И было ещё кое-что.

«Посетила гинеколога. Встала на учёт по беременности».

Всего две фразы в сухом отчёте – и я сжал в кулаке ручку так, что разломал её нахрен.

Не это ли стало одной из причин, по которой она уехала так быстро?

Скрыла. Промолчала. Не сказала ничего, моя молчунья. Моя плодородная ваза, которая считала себя пустой и пыльной.

Боялась, что я откажусь?.. Настолько не доверяла? Настолько в меня не верила?

Я лихорадочно пытался припомнить, не говорил ли я чего по поводу семьи и детей. Мы с Аней много разговаривали. Как оказалось, не всегда это на пользу. Как-то да, однажды я высказался, что не хотел обременять себя семьёй. И по поводу детей прошёлся – Ромка, кажется, тогда достал сильно своими выкидонами.

Может, она запомнила? Решила, что я ненадёжный? Решила, что не нужна мне? Что наш ребёнок будет в тягость?..

Сколько ни задавай себе вопросы, все они останутся без ответов, пока я не поеду и не задам их той, что предпочла тихо исчезнуть, а не объясниться.

Умом я понимал: не в этом дело. Главная причина её побега – Майский. Но откуда в этой хрупкой девочке такая уверенность, что я бы не смог справиться с любой правдой, не смог бы решить любые проблемы? Да будь она рядом, я бы горы ради неё свернул. Анино неверие в меня задевало за живое.

Был ещё один момент, мешающий дышать спокойно. Этот «момент» сидел под домашним арестом с гордым видом непонятого гения и молчал.

Мы с Ромкой вошли в воды обоюдного молчания и холодной войны.

Нет, в буквальном смысле не молчали сутками, но всё, что мы делали, говорило не о тёплых отношениях, а о глобальном обморожении.

«Да», «нет», «приятного аппетита», «покажи, что ты за сегодня сделал» – вот на таком общении мы замкнулись. У Ромки был такой вид, будто его оскорбили. Я больше не хотел разговаривать с ним по душам. Вряд ли достучусь. Да и он не шёл навстречу, так что мы застряли.

То, что очень легко и просто решилось с бабулей, намертво заклинило с собственным сыном. Я так и не сказал ему, что мы вскоре уезжаем. Не из вредности и не потому что хотел наказать. Просто не находил сил ещё на один разговор.

Уж если мы о главном не поговорили толком, то об этом… и говорить ничего не стану. Поставлю перед фактом. Всё равно у него нет выбора. Разве что сбежать, как Аня. Но уж тут – без шансов. По крайней мере, я на это очень надеялся. Что и охрана у меня – лучшая. Что Ромка не настолько изворотлив и хитёр и способен обвести профи вокруг пальца.