Мучаясь от предположений, я не заметила, как все-таки провалилась в дрему. А проснулась уже среди глубокой ночью от чужого аккуратного прикосновения к моей щеке.

- Тише, это я, - тихо произнес Змей. - Зашел попрощаться.

- Мне страшно оставаться здесь одной, - наконец призналась ему. - Если бы можно было отправиться на задание вместе с тобой…

- Нет, - прозвучало категорично. - Об этом не может быть и речи. Миссия опасна, а ты не достигла еще даже первой ступени мастерства.

- Да как ты не понимаешь, - тихо воскликнула, сжав его руку. - Я и здесь не в меньшей опасности! Этот ваш Настоятель спит и видит, как поскорее от меня избавиться…

Я осеклась, ощутив на своей шее хватку стальных пальцев. Змей не стремился причинить мне боль, лишь вынудил замолчать.

- Осторожнее, Рия, - прорычал он. - Здесь даже у стен есть уши. Если жизнь дорога, не забывай об этом ни на секунду.

Пальцы на шее разжались и медленно поползли ниже, касаясь ключиц, а потом и ложбинки между грудей. От его прикосновений я судорожно вдохнула и он резко отдернул руку и слегка встряхнул головой, будто прогоняя какое-то наваждение.

- Зря я пришел, - уронил Змей и поднялся. - В общем-то я пришел оставить последние наставления. Пока меня не будет, во всем слушайся Мастера и старайся на тренировках. Помни - от результата зависит твоя дальнейшая судьба. И никому здесь не доверяй. Всегда оставайся настороже. То, что тебя принял Храм многим не по нраву. Я постараюсь не задерживаться.

Когда Змей ушел, я прикрыла глаза, пытаясь понять, что только что происходило. Его прикосновения вызывали во мне трепет, страх и ожидание, превращая все эти чувства в странную смесь.

Я так и не смогла уснуть, ворочаясь до самого утра на узкой твердой лежанке и думая о своем наставнике. Что я к нему чувствовала: благодарность за спасение жизни или же нечто большее? Как бы я ни пыталась, а пока не получалось разобраться.

Щелкнув пальцами, Змей вошел в подпространство, ставшим уже привычным средством перемещения. Как всегда, здесь не было ничего, кроме белесой мглы, да чудовищ, обитающих в этом пласте реальности. Все они были хищниками, начиная от растений и заканчивая вообще ни на что не похожими тварями. Однако же эти существа никогда не нападали на ассасинов, чувствуя отпугивающую энергию специальных артефактов.

Ступая по означенной маячком полосе, Змей думал о Рии, вернее о том, какие чувства она будила в его, казалось бы, зачерствевшей с детства душе. Желание обладать, сделать своей проснулись внезапно, стоило ему увидеть ее обнаженной в купальне. Но устав строго запрещал близкие отношения между храмовниками и любые привязанности тоже были под запретом. Ассасин должен целиком и полностью принадлежать Храму, жить его идеей и, если понадобится, ради него умереть. Чувства здесь были под запретом, вот только девчонка каким-то непонятным образом сумела их вызвать. И сегодня он едва сдержался.

А все началось с жалости. С того чувства, которое он испытал впервые, заглянув в карие глаза. Надо было убить сразу, а теперь все стало еще сложнее.

С хрустом сжав кулаки, Змей чертыхнулся. Внезапно пришла мысль, что Настоятель догадывается о том, что творится в душе Змея. От Великого ничего не скроешь. Вот только почему старец медлит? Чего ждет? Пока Змей, наконец-то, оступится? Похоже, ждать Настоятелю осталось недолго. Все к тому и идет…

Змей вышел из подпространства невдалеке от крепости и вошел в Орин вместе с купеческим караваном. Стражники, поставленные сотником охранять ворота, несли службу спустя рукава. Да даже не смотря на их явную халтуру, никто бы не угадал в переодетом под торговца ассасина. Актерское мастерство и искусство маскировки были неотъемлемой частью обучения в Храме.