— Ревнуете, Давлат Михеевич? — упираю руки в бока, смотрю на него в упор.
Он сегодня в серебристо-чёрном костюме и бледно-голубой, в тон глаз, рубашке. Рукава поддёрнуты, обнажая по-мужски красивые сильные руки. Стильные часы поблёскивают на запястье. Рубашка расстёгнута на три пуговицы…
Он стоит так, что алая светящая надпись с названием клуба, оказывается аккурат над головой. Что придаёт мужу пугающей инфернальности. Он идеально вписывается в атмосферу — злой и демонически-красивый…
— Нет, — хмыкает он в ответ на мой вопрос, — просто пытаюсь понять: что ты такое? Невинная овечка или волчица в овечьей шкуре?
— Оу! — тяну я, не на шутку пугаясь. — Вот это претензии! Объяснишь, чем я их заслужила?
Он хватает меня и затаскивает в одну из тёмных ниш, которыми изобилует зал. Толкает к стене, нависает, упирая руки по обеим сторонам моей головы, отрезая мне, тем самым, путь к отступлению.
— Обязательно всё объясню, — зло выдыхает он в миллиметре от моих губ, потом резко хватает колье и натягивает так, что цепочка впивается в кожу: — сразу после того, как ты, стерва, расскажешь мне, откуда у тебя эта вещь?! И очень советую не врать!
8. Глава 7. Только правду?..
Комната, в которую меня заводит Давлат, оказывается приват-кабинкой. Здесь всё буквально пропитано похотью. Настолько, что меня мутит и потряхивает. Красно-чёрный интерьер вызывающ и груб. Но мы здесь для других целей.
— Садись, — рявкает Давлат, толкая меня к креслу. В нём, должно быть, сидят клиенты, наблюдая за приват-танцем выбранной девушки… Гадость какая! А мне на это садиться?
Но опускаюсь, потому что муженёк буквально нависает надо мной, упираясь руками в поручни и пристально глядя мне в глаза.
— Рассказывай, — требует.
Я судорожно сглатываю. За чем он так со мной? Мне ведь нелегко делать такие откровения. В конце концов, я девушка. Да и ждала совсем другой реакции.
Невольно касаюсь шеи, где осталась красная полоса от цепочки, после того, как Давлат потянул за неё…
Опускаю глаза, заливаюсь краской и произношу на грани слышимости:
— Ты мне подарил…
— Да ну! — брови Давлата едва ли не лезут на лоб. — И за какие такие заслуги?
Вот же мерзавец. Неужели непонятно?
Но от меня ждут ответа, и я, покраснев, наверное, ещё гуще, шепчу:
— За то, что мы провели ночь вместе…
Давлат отстраняется и… смеётся:
— Классная легенда, она могла бы сработать, если бы не одно «но». Вещь, которая у тебя на шее, бесценна, потому что её мне вручила бабушка — жена того самого дедушки, на наследство которого мы все претендуем — вручила, чтобы я подарил это колье своей избраннице. Той, которая не просто проведёт со мной ночь — не льсти себе, ты, конечно, красивая девушка, но подобных у меня было по трое за ночь, — кобелина, проносится у меня в голове, а ведь ещё и гордится, поди? — а ту, что покорит моё сердце. Ту, на которой я захочу жениться.
Хмыкаю:
— Не ты ли мне вещал буквально три дня назад, что меня будто из головы твоей вытащили? Что я тебе снилась и являлась в видениях?
— Это всё так, — соглашается он, начиная ходить по комнате туда-сюда. — Ты была моим наваждением. Уж не знаю, откуда ты взялась в моей голове, но до сердца, к счастью, добраться не успела…
Меня пронзает болью. Вот как, значит, как. Стало быть, все эти обнимашки и собственнические рыки — лишь… похоть. А чего я хотела?
Мне удаётся сдержать слёзы, вскидываю лицо, часто моргаю:
— Ты, правда, ничего не помнишь?
Он замирает, уставляется на меня, сверлит взглядом:
— Что я должен, по-твоему, помнить? — ухмыляется он. — Одну из сотен девиц?