— Драконы… едят сородичей? — выпалила я и смутилась. В следующий раз буду думать, прежде чем что-то сказать.

— Это метафора, Амели. Но объяснять выбор супруги будущего правителя Дралаеса придется. Твоя обязанность родить наследника, которому и перейдет наш континент. На трон нельзя посадить кого попало, этого достойны лишь носители крови рода Еурустед – первых драконов. А если человечка родит от меня дитя, то ребенок будет таким же, как ты – полукровкой.

Он замолчал, и мы переглянулись.

— Ты хочешь сказать, что я – ребенок дракона и человека?

— Я в этом более чем уверен. Если бы ты родилась от двух драконов, то вторая ипостась проснулась бы еще там, в океане.

— Моя мама – человек. Мой папа – человек, — выплюнула я, стиснув зубы. Мне было неприятно слышать от Эргана обвинения в том, что кто-то в моей семье – предатель.

Он покачал головой. Я отвернулась к окну, и больше мы не разговаривали до тех пор, пока экипаж не свернул с дороги.

— Куда мы едем?

— К океану.

— Думаешь, мне хочется видеть открытую воду после всего, что произошло?

— Ты не должна бояться воды. Когда станешь драконом, летать придется часто, а отдыхать иногда негде – только на воде.

Спорить было бесполезно. Плакать перед ним – тем более не стану. Карета остановилась под тенью ивы, мужчина вышел первым и подал мне руку. Я проигнорировала, стянула туфли и, оставив их на сиденье, ступила на горячий песок. Бушующие волны черного океана пугали чуть меньше, ведь я стояла рядом с ними, а не смотрела с воздуха. Вода была повсюду, докуда хватало взгляда, но за спиной – дома и сады, можно отвернуться в любой момент, и сердцу становилось спокойнее.

— Я не наврежу тебе больше никогда, обещаю, — Эрган все еще протягивал мне руку. Секунду подумав, согласилась. Моя ладонь утонула в его ладони, мужчина повел меня к самой кромке воды.

Ветер трепал распущенные волосы, а на губы почти сразу налипли невидимые частички соли. У океана ветер всегда соленый, мне говорили, что это полезно для здоровья, и леди из богатых домов ездят на пляжи просто посидеть на берегу. Я запрокинула голову. Там, в голубизне неба, виднелись редкие белоснежные облака, птицы парили так высоко, что не разглядеть. Только присмотревшись внимательнее, поняла, что это были не птицы – драконы.

Быть может, Эрган прав, и я тоже смогу летать?

— Я готова, — произнесла так тихо, что сама себя не слышала.

— Амели? — не понял мужчина.

Опустила голову и, взглянув на него, вздохнула. Пришлось повторить фразу.

— Я готова, делай что нужно, чтобы дракон проснулся. У тебя есть один месяц, потом я уйду. Ты можешь убить меня, тоже сойдет, но терпеть издевки твоего отца я больше не стану.

— О чем ты говоришь? Вы оставались наедине?

Я отрицательно мотнула головой, но вышло неубедительно.

— Что он хотел от тебя? Амели?

— Ничего, ясно? Мы виделись только при тебе.

— Я тебе не верю.

— Мне плевать, — бросила я и шагнула в воду.

Холодные волны облизали ступни, колени, бедра – я подняла подол платья, чтобы не намочить его. Сердце сжалось в страхе перед мощью неуправляемой стихии, но я заставила себя смотреть вдаль, на горизонт, и представлять, что позади меня тоже океан. Черный, как смоль, как самое беспросветное небо во время Темных ночей, что бывают раз в пять лет. Такие дни приносят с собой ужас, только самые смелые рискуют выйти из дома, остальные же терпеливо ждут рассвета. Тогда целую неделю солнце не встает. Оно даже не показывается на горизонте, и все семь дней на небе не видно ни одной звезды.

Помню сказания о тех временах, помню, как мне с самого детства вдалбливали в голову, что драконы – истинные правители всего мира. Что человеческие короли просто мелкие букашки, им дали трон и скипетр лишь поиграть, но на деле – за всем следят драконы. Неужели и я стану такой? Обо мне будут говорить люди, мной будут восхищаться человеческие дети, а о моих собственных детях напишут книги? Конечно, авторы тех рассказов придумают историю Амели Де Согне сами, но неужели мое имя останется в памяти всего мира? Я никогда этого не хотела… До сегодняшнего дня. Знакомство с Трилгосом и Иадой стало тем самым моментом в жизни, после которого хочется все изменить.