Стук вкрадчиво повторился.

Я первым делом посмотрела на глюка, который, вот что значат гены-то их эльфийские – плотненько затянул простыню, и крадучись подошел ко мне.

– Сиятельная, держитесь за мной, – строго сказал мужчина, лицо которого преобразилось. На меня смотрел гордый потомок эльфов- изгнанников. Прямо как в том кино, что он показывал. Такого профиля еще поискать. Глюк мой весь подобрался, будто перед прыжком, и резко задвинул меня за спину.

Вот тут меня пробил нервный смех. Немудрено, конечно. День стресса нынче выдался. Да не простого, а инопланетного.

Ну и, я по этому стуку уж все прекрасно поняла. Так стучать могла только наша старшая.

Антонина Ивановна всегда беспокоилась за меня. Честно говоря, я удивилась, что она со мной-то к глюку не отправилась.

И поэтому крикнула сквозь этот смех свой, услышав который, мужчина резко развернулся и уставился на меня.

– Антонинванна, сейчас. Сейчас я открою.

А потом, все еще дурацки хихикая, повернулась к беловолосому красавцу и сказала:

– А вас я попрошу вернуться на место. В кровать.

Глюк мой, который вот только пару минут назад стал, в моих мечтах, отцов троих эльфят, выдохнул и, ни слова не говоря, пошел туда, куда его послали.

– О как. Понятливый какой мужик мне достался, – удовлетворенно, хотя и с некоторым удивлением (надеялась, похоже, что будет сопротивляться) подумала я. 

Меня опять разобрал нервный смех. 

Ну, Зоя, эк тебя заносит на поворотах.

Нет, мы, незамужние девушки, существа опасные. В первую очередь для самих себя.

Ибо мечты.

Я дождалась, когда мужчина моей мечты спрячется под одеяло, и только тогда открыла дверь. Из-за двери на меня вытаращилась вовсе не Антонина Ивановна, а, представьте себе, Танька.

Вот не сидится ей в своей хирургии!

Принес черт нелегкую.

Недолго думая, я вышла и закрыла дверь за собой. Плотненько так. Ибо не фиг.

Не фиг ходить и заглядываться на чужих глюков.

– Чего тебе? – недружелюбно сказала я, стоя спиной к двери. Держа, так сказать, баррикаду.

Танька только открыла рот, чтобы ответить, как послышались быстрые шаги. Из-за поворота показалась спешащая со всех ног Антонина Ивановна. Очки у нее покосились, и едва держались на переносице.

– Танечка, – сладким голосом пропела старшая, – вот вы где. А вас там Лидия Петровна обыскалась. 

Услышав про Лидию Петровну,  Танька досадливо вздохнула, и, не говоря ни слова, развернулась и была такова.

Понять ее было можно. Старшая в хирургии терпеть не могла, когда персонал исчезал даже ненадолго.

Особенно когда так поступали новенькие.

И особенно, которые попадали под ее крыло через протекцию завкадрами.

Я хмыкнула. 

Антонине же Ивановне хватило минуты, чтобы, только увидев меня, понять, что мне удалось вернуть пациента. Что с мужиком все впорядке.

Она подошла поближе, и шепотом спросила:

– Он все там, Зоенька? 

– Там, Антонинванна. И очень похоже, что никакая помощь ему больше не нужна, – ответила я.

Здоров он. Все реакции в норме, – тут я опять чуть зарделась.

– Ох, Зоенька…, – только и сказала старшая, взглянув на меня. 

– Что же, веди меня к нему, – будто через силу, принимая необходимое решение, сказала она.

А я… Я даже не стала спрашивать, зачем.

Просто повернулась, открыла дверь и пропустила ее вперед.

Антонина Ивановна вошла и остановилась у входа. Мой же глюк, который весьма удачно изображал спящего, приоткрыл один глаз и, заметив, что в комнате народу прибавилось, плотно его сомкнул.

Старшая не попалась на эту детскую уловку, а спокойно подошла к постели и сказала:

–  А ну-ка, молодой человек, откройте глаза. Я ведь вижу, что вы не спите.