— Ключей, что ли, нет? — так же хмуро интересуется он.

— Забрал, — развожу руками я.

А потом возвращаюсь в спальню, прихватываю с собой дорожную сумку, показываю ему.

— Надо! — говорю с нажимом. — Очень-очень! Помогите, пожалуйста.

— Бьет, что ли? — хмурит он лоб.

— Не-а, изменяет. — На последнем слове я невольно всхлипываю.

— Бабы, бабы… — тянет он.

Однако кивает и куда-то уходит.

Уже через минуту возвращается и говорит:

— Я человечку позвонил, сейчас придет. Ты в прихожей жди.

— А зачем? — интересуюсь с глупым видом.

— Что непонятного? Без ключа откроет, — пожимает участковый плечами. — Через балкон не вариант, только стекла бить, потом не хочу заморачиваться вставлять. Иди пока подготовься.

Я, мягко говоря, удивлена.

А впрочем… Если кому и иметь знакомства с теми, кто умеет вскрывать замки, так это участковому. По долгу службы, так сказать, обязан знать, кто на районе чем промышляет.

Подхватываю многострадальную сумку, спешу в прихожую.

Жду…

Чуда.

Сердце гулко колотится в груди, отсчитывает секунды, минуты… Только бы Димка не явился обратно домой до того, как я успею отсюда исчезнуть.

И… Чудо случается ровно через пятнадцать минут.

— Эта дверь, товарищ начальник? — слышится чей-то сиплый голос.

— Ага, — отвечает участковый. — Сможешь вскрыть?

— Отчего же не смочь…

Последняя фраза очень успокаивает и вместе с тем настораживает. Вот тебе и надежный замок, который Дима установил.

Я с надеждой замираю у двери, жду, жду…

Скрип отмычки в замке бьет по нервам, но примерно через минуту я слышу волшебный щелчок. Опа — и я свободна!

А теперь вопрос на миллион. Идти-то мне куда?

6. Глава 6. Как птица в полете

Алина

Я иду по улице, не разбирая дороги.

Хочется убраться подальше от нашего с Димой дома…

Удивительно, как быстро я привыкла тому, что живу там, что мне не нужно беспокоиться о съеме жилья, что я в тепле, уюте, безопасности, еще и любима.

А теперь что?

Ни денег у меня, ни жилья, ни работы, ни вообще ничего. Зато целая сумка вещей, притом тяжелая.

И что? Куда мне? Обратно в деревню к бабушке? А я не хочу! Я не для того оттуда уезжала, поступала, укреплялась в городе, чтобы в двадцать четыре года вернуться с понурой головой.

К тому же мне очень уж не хочется воплощать в жизнь бабушкино предсказание: «Еще вернешься, поджав хвост. Где родился, там и сгодился!»

Бабушка у меня, мягко говоря, человек своеобразный. Тяжелый, как российский танк. С соответствующей дальностью боя и фатальным уроном.

Так что обратно я не поеду, и все тут. Кому охота оказаться перед танком? По собственному желанию я уж точно ни-ни.

Но делать-то что-то надо.

А впрочем, я ведь не единственная на всем белом свете, кто остался без мужа, жилья, денег и работы. Без уверенности в завтрашнем дне, безопасной гавани, без… Любви, чтоб ее…

Все потому, что кое-кто посчитал нормальным изменять мне в нашей же квартире, в нашей же спальне.

Как только представляю себе эту Анжелу с Димой, грудь сжимается в приступе невыносимой боли. Боль дикая, невероятная, она грозит поглотить меня всю. Если продолжу думать об этом, разрыдаюсь прямо на улице.

— Так, выкинь его из головы! — тихонько приказываю себе.

Сейчас не время распускать нюни, ой не время.

Мне тут грозит ночь на лавочке под чужим подъездом. Холодная декабрьская ночь к тому же. Мне совершенно точно не до нытья о муже.

Потом. Позже. Завтра…

С каждым шагом сумка все тяжелеет и тяжелеет. Скоро я совсем устану. А куда иду — непонятно. Сворачиваю в незнакомый сквер, устраиваюсь на лавочке.

Для начала решить бы вопрос с ночлегом, а то на карте целых триста пятьдесят рублей — все, что осталось от Диминого щедрого пожертвования на такси.