Вместо привычной раковины, справедливости ради надо сказать, около печи имелась низенькая табуретка, на которой стоял таз, а рядом, на полу, маленькое ведро с водой и ковшиком. Память Дарины услужливо подсказала, что тут девушка мыла овощи и посуду.

Даша зачерпнула воды и отпила, продолжая задумчиво оглядываться. Судя по всему, Дарина была достаточно чистоплотной и старательной девушкой, тогда отчего же в доме творился такой хаос?

Вывод напрашивался сам собой: Дьюк сбежал, решив, что в этот раз точно убил жену с пасынком. Любому другому это вполне могло сойти с рук, списали бы на несчастный случай, и дело с концом, но так как в деревне наёмника не жаловали из-за его сволочного характера, то вполне могли уцепиться за шанс избавиться от него. Вздёрнули бы на деревенской площади без суда и следствия и вздохнули свободно.

Было совсем невесело осознать, что этот мир по отношению к женщине застрял в тёмном средневековье: корова заболела — ей лекаря позовут, а баба занедужила, максимум, на что может рассчитывать, — сердобольная соседка травок каких-нибудь принесёт.

Оклемалась – молодец, работай-рожай дальше. Померла – что ж, бывает, видно, богам так было угодно. Женщина – грязь на сапогах мужчины-господина: отвалилась одна, достаточно быстро найдётся другая.

Ведуний в этой деревне не водилось. Впрочем, как и ведьм. Потому что все, у кого имелся хоть крохотный магический дар, подавались в города в поисках лучшей доли.

Одинокие женщины младше тридцати пяти лет, находящиеся без опеки отца, брата или мужа, априори признавались блудницами и облагались налогом.

Исключение составляли лишь те, кто владел магией. Этих женщин передавали в монастыри Пресветлых Дев и определяли на работу в больницы. Бесплатно, конечно же. Вернее, они были обязаны работать, таким образом оплачивая монастырскую крышу над головой и кусок чёрствой лепёшки.

Налог на блуд даже при наличии приличной профессии оказывался непосильным. И всем было плевать, что несчастная только-только овдовела и у неё куча детей.

Если родственников, готовых взять под крыло вдовицу с детишками не находилось, детей отбирали и определяли в сиротские приюты, больше похожие на работные дома. А попавших в долговую кабалу матерей судили и насильно отправляли отрабатывать долги на границу с Тёмной Пустошью.

Кто-то говорил, что в солдатские казармы, а кто – что самых красивых отдают на откуп-прокорм вампирам, тёмной магией сдерживающих расползание скверны. Одно все знали точно: женщины, уезжающие на границу с Пустошью, обратно не возвращались.

Дарья плеснула из ковшика в ладонь воды и ополоснула лицо, чувствуя, как ей стремительно становится нехорошо. Что она там собиралась делать? Тащить Дьюка к стражам правопорядка? Вот муженёк повеселился бы, когда её саму заперли бы в камере, а после сразу отправили туда, куда всех неугодных женщин везут.

Нестерпимо захотелось вернуться обратно в свой мир, где подобные возмутительные вещи давным-давно оставлены позади.

Теперь девушке стало понятно, почему Дарина безропотно терпела любые издевательства над собой, небезосновательно полагая, что один моральный урод лучше, чем целый полк таких же негодяев. Её утешало лишь одно: Дьюк был наёмником и частенько уезжал, оставляя её с Митримом одну, и тогда, несмотря на голод, наступал их маленький с сыном Рай.

Девушка перевела взгляд на безмолвно мнущегося рядом ребёнка и поняла, что сделает всё, чтобы Митрим не оказался в сиротском доме: она так мечтала о детях, и теперь у неё был сын! Проблема заключалась в одном – с Дьюком она сосуществовать не сможет: рано или поздно один из них убьёт другого. Но из-за законов этого королевства ей нельзя свободно жить одной и воспитывать ребёнка. А значит, следовало что-то срочно придумать.