Они так увлеклись ласками, что не обратили внимания на тихий скрип калитки, ведущий на скотный закуток двора, списав это на ветер. А когда что-то холодное коснулось плеча Даши, она дёрнулась, обернулась и неловко взмахнула рукой, решив, что это какое-то насекомое.

С её пальцев сорвался крохотный светящийся шарик, и девушка вскрикнула от неожиданности. Магический светлячок почти сразу погас, но успел выхватить из ночной темноты то, из-за чего она уже заорала всерьёз.

Горд моментально вскочил на ноги и выбросил вперёд жгуты тьмы, а Даша, не прекращая голосить, затрясла ладонями, пытаясь вновь зажечь магический шар. С перепугу у неё сразу получилось, и она замолчала, в ужасе глядя перед собой.

– Зомби… – просипела не своим голосом, не отводя глаз и ощущая, как кровь в её жилах, буквально только что пылавшая от желания, леденеет от зрелища.

Прямо возле крыльца, шипя, скаля и щёлкая желтоватыми зубами, стоял Дьюк. И у девушки даже не возникло сомнений, что он давно мёртв: покрытые белёсой поволокой, глаза невидяще таращились; пропитанные кровью лохмотья широкими прорехами демонстрировали рассечённую местами до костей плоть, источавшую омерзительный запах гниения.

Горд не знал, кто такие «зомби», но вот с умертвиями, в которое обратился Дьюк, был прекрасно знаком. В отличие от упырей и вурдалаков, это самые безмозглые порождения тьмы Пустоши существовали, чтобы убивать и сеять заразу, которой пропитались сами.

Видимо, слишком сильна была в наёмнике страсть к убийству, раз тьма нашла лазейку в его сознание, вырвав перед смертью желание и исполнив его. И, что хуже всего, это касалось Даши — не зря же умертвие вернулось в деревню и нашло способ пробраться во двор…

Горд крепче опутал мертвяка силой, не позволяя ему даже дёрнуться в сторону девушки. Та, привыкнув к тошнотворному виду бывшего мужа, взяла себя в руки и рассматривала его, хмуря бровки.

– Чтобы его упокоить, следует отрубить голову? – задала вопрос, отчего Горд хмыкнул: ему понравилось, что девушка быстро пришла в себя и начала решать, как покончить со злом.

– Это его остановит только до наступления следующей ночи. Умертвия следует сжигать до состояния пепла, – ответил он.

– У нас не хватит дров, – вздохнула Даша. – К тому же костёр подобной величины наверняка привлечёт внимание соседей…

Горд хотел было сказать, что Даша, как светлый маг, вполне может развеять Дьюка силой своего света, но внезапно подумал, что сложившаяся ситуация ему только на руку: у девушки нет больше причин, чтобы оставаться в деревне, и он теперь запросто уговорит её уехать с ним. В унисон его мыслям Даша простонала, сжав голову ладонями:

– Нам с Митей коне-ец!.. Староста и так точит на нас огромный зуб, а тут ещё и это… Мне ни за что не доказать, что это не я убила Дьюка! И нас с Митей завтра же вздёрнут на площади…

– Собирай ребёнка, мы уезжаем, – подавив торжество в голосе, распорядился Горд.

– Бежать? Но куда?! – всполошилась девушка.

– Есть одно место. Там вам будет уж всяко лучше, чем здесь, – откликнулся он.

Подвёл мертвяка к собачьей будке, где с оторванной головой лежал старый пёс: Дьюк, судя по всему, прежде чем подойти к дому, успел истребить всю имевшуюся в хозяйстве живность. Горд снял с собаки ошейник и стянул им горло Дьюка, посадив умертвие на цепь. Распахнул настежь ворота и пронзительно свистнул, призвав Ужаса и своего коня.

Они явились, когда Даша, уже полностью одетая, вынесла из дома последний узел и вывела за руку сонно потирающего глаза мальчика. Опешила от вида въезжающего во двор Чёрного Всадника и прошептала: