***

В аэропорту нас встречает отец. Едва заметив его высокую фигуру в толпе, бросаюсь навстречу и утопаю в надежных объятиях. Я на пределе, и поддержка родного человека мне сейчас жизненно необходима.

С Сашей все сложно. Всю дорогу в машине, а потом и в самолете мы молчали. И это молчание, тяжелое и непреодолимое, разделяло нас не хуже глухой каменной стены. Вымотанная этой неестественной тишиной, собственной виной и ожиданием звонка Даниила, я чувствую себя морально раздавленной.

- Соскучился по тебе, малышка, - бормочет папа, целуя меня в макушку. - Как долетели?

- Все в порядке, пап. Как вы? Как мама?

- Мама хорошо, - он вздыхает. - Завтра вместе отвезем ее в клинику. Дома она чересчур активная, и меня совершенно не слушает. Хочу, чтобы послушала врачей.

Папа выпускает меня из объятий и здоровается с Сашей, который стоит чуть поодаль. Он хмурый, лицо как восковая маска, и хотя он всегда находил общий язык с моим отцом, сейчас все его жесты подчеркнуто отстраненные.

Я вздрагиваю, будто от физической боли. Глупо ожидать, что папа не заметит напряжения, от которого едва ли не трескает воздух, но он деликатно обходит эту тему стороной.

- Ну, поехали, - прерывает он неловкое молчание, забирая у меня чемодан. - Надеюсь, проскочим до пробок. Саш, тебя до дома подбросить или ты сразу на базу?

- Я остаюсь, - отвечает он, не отрывая взгляда от экрана телефона. - Меня заберут.

Папа кивает, но я вижу на его лице недоумение. И в этот момент во мне поднимается волна раздражения. Несмотря на то, что происходит между мной и Сашей, его хамское поведение не должно задевать моего отца, который совершенно ни при чем.

- Пап, подожди меня на выходе, - оборачиваюсь к нему и вымученно улыбаюсь. - Я сейчас. Две минуты, ладно?

Когда он исчезает в толпе, я оборачиваюсь к Саше и произношу:

- Давай поговорим.

- Тут не место, - бурчит он, поджав губы.

- Хорошо. Приедешь вечером?

- Нет, Мира. Вечером я улетаю.

- В смысле? - моя воинственность разлетается на сотни осколков, и я в замешательстве жду ответа на свой вопрос.

- Я говорил тебе про Штаты, - нехотя отвечает Саша.

- Нет, ты говорил о возможности уехать туда в конце сезона! - возражаю я. - А не о том, что ты улетишь едва наш самолет приземлится в Москве.

- Тебе не все равно? - огрызается он.

- Нет, мне не все равно, Саш. Мне не все равно, и ты прекрасно это знаешь.

Он упрямо молчит. Мы стоим всего в метре друг от друга, но мне кажется, что между нами разверзлась пропасть, которая с каждой секундой становится все больше.

Мне хочется по детски топнуть ногой. Закричать. Встряхнуть Сашу. Сделать хоть что-то, чтобы прекратить этот фарс. Но я тоже молчу, чувствуя, как глаза совершенно не к месту наполняются слезами.

Я запуталась. Я растеряна. И я не могу отпустить его вот так, словно все кончено. Поэтому я делаю единственное, что в моих силах - срываюсь с места и молниеносно сокращаю расстояние между нами, провисая на его шее.

- Прости меня, - мычу глухо, прикрывая глаза.

Сначала Саша не двигается, но потом тяжело вздыхает и обвивает руки вокруг моей талии. Он не говорит ни слова, не обещает, что все будет хорошо, он просто прижимает меня к себе, и по его нервной напряженности я понимаю, что он тоже растерян.

- Иди, Мира, - когда он отстраняется, его голос звучит мягче. - Отец ждет.

Я киваю и только в этот момент замечаю, что по щекам струятся слезы. Саша тоже это видит. Он судорожно выдыхает и вновь прижимает меня к себе. На этот раз я не прячу лицо. Наши губы соприкасаются. Лишь на миг, но этого достаточно, чтобы преграды, которые выросли между нами в последние дни, пошатнулись.